Сегодня в нашем княжестве существует радикально искаженная структура населения. Практически нет ни стариков, ни детей, женщин существенно меньше, чем мужчин. Это совершенно объяснимо тем способом, которым люди попали в княжество. Это способ не нормальный. Нормальным способом является только рождение здесь, чтобы, где родился, там и пригодился. Сейчас нам хватает работников на все виды работы, ведь сейчас практически все трудоспособны. С другой стороны, огромное количество работы — это строительство. И это понятно, ведь мы пришли на пустое место. Пройдет время, и место перестанет быть пустым. Большая часть населения будет пользоваться капитальными постройками, построенными раньше, которые прослужат долгие, долгие годы.

Хорошо бы заглянуть достаточно далеко вперед чтобы понять, а что будет со структурой занятости, когда структура населения выровняется. Хватит ли нам трудоспособного населения, когда оно перестанет составлять больше девяноста процентов. А, может быть, наоборот, при нашей производительности труда у нас окажутся «лишние», не занятые работники. Результаты анализа помогут нам, возможно, что-то скорректировать в нашей производственной политике.

Считать будем исходя из 10 000 человек. Не из изолированных 10 000 человек, как это имеет место сейчас, а из выборки в 10 000 человек из 100 000 человек, или хотя бы из 50 000 человек.

Начнем с еды. Потребность в еде будем исчислять исходя из рациона сбалансированного питания двадцать первого века. Нам понятно, что так никто нигде не питается и это, кстати может быть резервом для переброски туда или сюда наших трудоспособных.

Для прокорма такого количества людей в течение года нужно 1 000 тонн зернобобовых, а с учетом корма для скота - 1 500 тонн. При средней урожайности на круг (и пшеница, и гречиха, и кукуруза…) 2 тонны с га, ежегодно требуется обрабатывать 750 га пашни. Тракторов у нас нет, но есть методика интенсивной обработки. С учетом того, что некоторая часть населения все-таки продолжает жить натуральным хозяйством, на производстве зернобобовых будет занято 1 000 человек.

Картофеля нужно 800 тонн. При урожайности 40 тонн с га ежегодно требуется обрабатывать 20 га. С учетом того, что на период уборки мы будем всегда привлекать посторонние для сельского хозяйства силы, на производстве картофеля будет занято 200 человек.

Овощей в год требуется 1 400 тонн. Для производства такого количества разнообразных овощей, включая в парниковом хозяйстве, требуется еще 1 000 человек.

Разнообразных фруктов в год требуется 1 000 тонн. С учетом привлечения посторонних трудовых ресурсов в самый трудозатратный период сбора урожая, для производства такого количества фруктов требуется еще 300 человек.

Сахара в год требуется 200 тонн. Для производства такого количества сахара нужно вырастить 1 500 тонн свеклы. Для выращивания такого количества свеклы требуется обработать 200 га почвы, и соответственно еще 200 человек.

Разнообразного мяса (говядины, свинины, баранины, птицы) в год требуется 700 тонн. Мы сознательно делаем перекос в сторону баранины, которую нам не нужно выращивать, и отводим на баранину половину всего потребляемого мяса. Остается произвести по пятьсот голов коров и свиней, а также около 20 000 голов птицы. Учитывая только трудозатраты на выращивание без уже учтенных трудозатрат на производство кормов, на это потребуется еще 300 человек.

Разнообразной рыбы в год требуется 200 тонн. Для вылова такого количества рыбы потребуется всего 50 рыбаков. Может быть есть смысл отклониться от структуры рационального питания в пользу большей доли рыбы? Это один из возможных трудовых резервов.

Молока в год требуется 3 000 тонн. Для получения такого количества молока придется содержать полторы тысячи коров. Для содержания такого количества коров требуется сто человек.

Яиц в год требуется около двух миллионов. Такое количество яиц за год принесут десять тысяч кур. Для содержания такого количества кур требуется еще 50 человек.

Масла растительного в год требуется сто тонн. Для выращивания такого количества масличных культур требуется около сорока га, а с учетом побочного получения растительного масла из технических культур конопли и льна, всего тридцать га. Для обработки этой площади требуется еще тридцать человек.

Таким образом, для производства пищевой сельскохозяйственной продукции требуется 3 230 человек. То есть каждый третий должен быть занят в производстве продуктов питания.

В сельском хозяйстве нужно производить еще и технические культуры: лен, конопля, кок-согыз.

С учетом того, что мы еще будем производить ткани из шерсти и из хлопка, примем количество необходимой ткани из льна и из конопли по два квадратных метра на человека в год. Тогда каждого вида ткани потребуется по двадцать тысяч метров. Вес такой ткани из льна составит четыре тонны, а из конопли – шесть тонн. Для выращивания необходимого количества льна понадобится двенадцать га, а для конопли – шесть га, всего восемнадцать га. Звено из десяти человек вполне справится с этой работой.

А вот резина более трудоемка. На выращивание и переработку одуванчиков для производства одной пятой пары резиновой обуви на человека в год (резиновой обуви нужно значительно меньше, чем повседневной) потребуется бригада в пятьдесят человек.

Раз уж мы заговорили о тканях, закончим с этим. За год нам необходимо изготовить 80 000 кв метров ткани из всех четырех видов сырья. С этим справятся двадцать ткацких станков, работая в две смены. Тот есть нужно сорок только ткачей. А ведь нити для ткацкого станка еще нужно подготовить. С учетом прядильного производства и наличия вспомогательных рабочих и руководителей, для производства такого количества тканей всего потребуется сто пятьдесят человек.

На обувной фабрике мы собираемся выйти на производительность в одну пару обуви в день на одного работающего. Это двести пятьдесят пар в год. Значит для замены одной пары обуви в год у каждого человека в обувном производстве будет занято сорок человек, а двух пар в год – восемьдесят.

Шитье так разнообразно, что его обсчитать труднее. Да и шить многие могут сами. Так что в качестве экспертной оценки возьмем сотню швейных работников.

Всех еще нужно накормить. Примем производительность труда в общественном питании: бригада столовой в десять человек обслуживает пятьсот едоков. То есть один работник общепита на пятьдесят человек. Тогда потребуется двести работников.

Проанализируем структуру наших десяти тысяч жителей. Будем считать, что структура населения уже устоялась, что она не такая искаженная, как сейчас. Прошла пара поколений. Кто-то из первопоселенцев уже умер, все относительно молодые родили детей, и уже некоторые из этих детей тоже детей родили. То есть структура населения относительно стабильна. Тогда около четырех тысяч из десяти, с учетом годичной службы в армии (трудоспособным будем считать отслужившего в армии, это еще один трудовой резерв), есть нетрудоспособные дети. Мы не намерены в нашем княжестве поощрять детский труд. Еще тысяча – старики и инвалиды. То есть трудоспособных всего половина, то есть пять тысяч человек.

По нашим подсчетам для того, чтобы одеть, обуть и накормить такое количество людей требуется 3800 человек. То есть три из четырех трудоспособных человек заняты в этих жизненно необходимых сферах деятельности. Но это не все необходимые сферы деятельности. Давайте считать дальше. У нас еще осталось «свободных» 1200 человек.

Всех их нужно защищать. Сегодня у нас военнослужащих в двух полках и расквартированных в гарнизонах больше трех тысяч человек. Если не считать казанцев и вятчан, то это умопомрачительный процент военных. Сейчас нас выручает только то, что структура населения перекошена в сторону молодого взрослого мужского населения. Рабы обычно такие. Детей и стариков обычно на рынке рабов не продают. Если же население Казани и Вятки считать, то получается очень скромный один процент от населения. Давайте в наших подсчетах на этом скромном проценте и остановимся. Это означает сто военных на десять тысяч населения.

Детей в возрасте до десяти лет, то есть в ясленно-детсадовском возрасте, около двух тысяч. На каждые десять человек из них требуется один обслуживающий взрослый: нянечка, воспитательница, повар, директор, завхоз… Это еще двести человек занятых.

Численность медицинских работников дает нам еще 50 занятых человек.

Десять тысяч человек в десяти городах дают 50 советников.

В десяти городах дьяков и подъячих потребуется еще 150 человек.

Розыскной приказ и пенитенциарная система поглотят еще 100 человек.

У нас много кораблей с командами. В пересчете на 10 000 человек эти команды потребуют еще 100 человек.

Такое население ежегодно рожает больше 200 детей. Это значит, что каждый год 200 детей идут в школу. Для их обучения нужно полтора десятка учителей и других школьных работников. Это значит, что для 200 человек нужно жилье, и другие строения, а это на круг требует 50 строителей. Это значит, что 200 человек придут на срочную службу, и для их военного обучения потребуется 20 командиров и других военных. Кто-то из них пойдет учиться дальше, для чего понадобится еще 5 человек для их обучения.

А еще кто-то должен содержать бани, работать в прачечных, стричь их и брить, подметать улицы, сгребать снег, заготавливать дрова или топить общественные котельные, когда они появятся, чинить крыши и фасады, ремонтировать мостовые, работать на водокачках, работать в библиотеках и общественных лавках, во дворце и домах культуры, заниматься наукой, наконец… Бросим на это еще 100 человек.

Вот мы и заняли еще 940 рабочих мест.

Свободными остались еще 260 человек. Кому-то нужно работать на металлургическом и механическом производствах, на лесопилках и кирпичных заводах, на стекольном и бумажном производствах, кому-то нужно варить мыло, делать порох и цемент, печатать книги, наконец. Остается надеяться, что остаток в 260 человек для всех этих работ окажется достаточным.

Конечно, наши расчеты проведены только примерно, вовсе не с точностью до одного человека. Нам здесь важен порядок цифр, общая структура.

Очевидно, что свести концы с концами оказалось возможно только потому, что производительность труда в сельском хозяйстве у нас довольно высока. Конечно, это не три процента занятых, как в современных развитых странах, но и не девяносто пять процентов, как вокруг в пятнадцатом веке. Важно понять, что у нас в этом отношении еще есть резервы. Не за горами маячат трактор и комбайн, которые позволят сократить в сельском хозяйстве еще тысячу человек, если не больше. И мы сможем направить в промышленность больше людей, да и на культуру тоже люди останутся.

Таким образом, перспективы не кажутся особенно мрачными.

У нас в Лицее организованы четыре факультета: медицинский, агрономический, административный и естественный. Каждый из этих факультетов состоит из двух частей. Первая часть каждого факультета представляет собой обычное высшее учебное заведение. Здесь грамотные жители княжества получают высшее по местным меркам образование от местных же преподавателей. Обучающихся не много, хотелось бы больше, но их особенно неоткуда взять. Если бы не Агидельский лицей, в котором учатся беспризорники, с контингентом обучаемых было бы совсем плохо. Буквально единицы из взрослых граждан проявляют желание учиться дальше, за пределами обязательного ликбеза. После завоевания Казани удалось в принудительном порядке собрать практикующих медиков и насильно посадить их за парты. Позже проделаем это и с лекарями из провинции. Но такой подход не тиражируется. На остальных факультетах насильно сажать за парты просто некого.

Кстати, обязательность ликбеза не пустой звук. Из проживших в княжестве более двух лет не умеют читать и писать очень немногие. С коренным населением Казани и Вятки все значительно хуже. Вятские и Арские уже платят штраф в виде десятины и какие-то подвижки наметились. Основное население Казани еще этого давления не почувствовало.

К сожалению, о подробных учебных планах и программах речь пока не идет. Но какие-то учебные пособия по каждому факультету уже есть. Лучше всего дело обстоит на агрономическом факультете. Преподающие там агрономы, кроме того, что они сами когда-то прослушали и записали, ежегодно приобретают практический опыт, которым активно делятся со слушателями. А опыт у них уже огромный. Количество выращиваемых в княжестве культур большое и по каждой культуре у них уже появился свой опыт местного значения. В сочетании с общетеоретическими знаниями этот опыт дает слушателям многое. Так что агрономами мы пока обеспечены.

Несколько хуже на медицинском факультете. Какие-то медицинские знания наш герой главным медикам дал. Таких знаний не было ни у Авиценны, ни у Галена, а Парацельс еще не родился. Но вот с применением знаний на практике пока плохо. Особенно в терапии. Огромное количество прооперированных раненных пленных дало преподавателям значительный опыт, закрепило новые для них теоретические знания. Некоторым обучающимся повезло, и они поучаствовали в этих военных кампаниях. Но в мирной жизни больше нужны другие знания, закрепить которые в отсутствие соответствующих больных трудно.

На административном факультете тоже не все так плохо. Начитанное изначально героем дает приличную «теоретическую» основу. Первые административные розмыслы все добросовестно записали, выучили и издали. Огромным подспорьем в обучении теперь является наличие действующих приказов. Каждый дьяк и каждый подъячий, живущие и работающие в Агидели, просто обязаны читать будущим администраторам лекции, опираясь на свою практику. А практика у них уже есть. Наработана уже и солидная нормативная база, которую преподают подьячие Юстиции Приказа. Делятся своим опытом и посадники.

А вот на Естественном факультете проблема с широтой профиля преподавания. В княжестве есть уже огромное количество производственных процессов, понимание физики и химии которых требует тиражирования. Но специалисты разбросаны по городам и весям. Отрывать их от производства, например, в Кизеле для преподавания в Агидели трудно и неправильно. Все, что рассказывал герой разнообразным розмыслам, ими записано и издано. Но не озвученный специалистом текст мертв. Преподаватели по общетеоретическим дисциплинам в Лицее имеются. Есть и первые «ученые» - металлурги или механики. Но они тоже стремятся на производство что-нибудь совершенствовать. Чистых преподавателей почти нет. Декану факультета постоянно приходиться как-то выкручиваться, залучая к себе преподавателей. И он как-то выкручивается.

Есть на каждом факультете и вторая часть. Та часть, в которой единственным преподавателем является наш герой. На этой части каждого факультета наш герой углубляет знания тех, кто должен преподавать остальным. Именно в рамках этой части естественного факультета теперь получают необходимый багаж знаний очередные группы розмыслов. Вот уже два зимних семестра наш герой преподает именно в этом формате. На каждую такую лекцию собираются все слушатели факультета и все преподаватели факультета, да и все не причастные к Лицею, кому послушать такую лекцию было бы полезно и у них имеется такая техническая возможность. В необходимых случаях наш герой подсказывает, какие эксперименты можно было бы провести с целью углубления полученных знаний. И такие эксперименты обычно проводятся, и знания углубляются.

На лекции естественного факультета ходят и работники Метрологического Приказа. В результате Метрологический Приказ уже изготовил и тиражировал термометр со шкалой от минус тридцати до двухсот градусов, манометр на пять атмосфер, механический тахометр на тысячу оборотов в минуту, лактометр, штангенциркуль. Когда дойдем до электричества, приборный парк сразу же вырастет.

На естественном факультете создана лаборатория, в которой собираются все вещества, познанные современной наукой. Особенно интересна часть коллекции с веществами искусственно создаваемыми в разных производствах и просто в лабораторных условиях. Там имеется множество кислот и щелочей, разные фракции расщепленной нефти, спирты и соли, металлы и окислы… Оказывается мы уже очень много чего умеем делать. Заведует лабораторий алхимик, привезенный Мигелем. Почти у каждого такого вещества есть несколько названий. Слушатели Лицея ходят сюда на экскурсию в обязательном порядке и несколько раз за время обучения.

(Тему химического производства хорошо бы расширить и углубить.)

Вот, например, из привезенной осенью вольфрамовой руды на секретном механическом заводе в Агидели мы сварили быстрорежущую сталь, почти Р18. Перед помещением в тигель с расплавленной специально легированной сталью, мы дополнительно обогатили полученную россыпную руду, обработав ее магнитом. Таким образом удалось очистить руду еще процентов на пятнадцать.

Из сваренной быстрорежущей стали мы уже наделали резцов, и они действительно показали скорость резания нашей конструкционной стали на порядок большую, чем резцы из углеродистой стали. Затея с вольфрамом вполне удалась. Даже если ничего другого из рудника Серебряного мы не добудем, его разработка уже окупилась. Часть быстрорежущей стали отправили в Кизел, где нам из нее протянут прутки разного диаметра, а мы здесь из этих прутков наделаем свёрл, метчиков и лерок, да еще и фрез малого диаметра. Резцов и фрез диаметра побольше наделаем здесь на секретном производстве.

Но ведь это была только первая порция вольфрама. Ребята наверняка уже намыли еще вольфрамовой руды и пришлют ее весной с первой же оказией. А там еще и еще… Вот наделаем инструмента. А это значит, что все, требующее механообработки мы будем делать значительно быстрее. Жаль, что не на порядок. Время собственно резания на станке, к сожалению, составляет меньшую часть всего времени производства. Но раза в три-четыре мы производительность изготовления, например, паровых машин увеличить сможем и будем делать не одну паровую машину в месяц, а три-четыре. Только за счет увеличения скорости резания без увеличения количества используемых станков и привлеченных рабочих. Также кратно увеличится и изготовление металлорежущих станков, и насосов и всего остального. А ведь производство всего у нас будет только нарастать. Впереди грандиозные планы.

Приехало из Ревды и некоторое количество оксида цинка, полученного из цинковой обманки. Причем не так мало, как вольфрамовой руды. На долго его не хватит, но опробовать цинковую реторту уже можно. Заправляем реторту древесным углем, зажигаем и начинаем сверху подсыпать цинковую шихту. И вот процесс пошел. В конденсаторе появляется первый металл. Ура! Но оксид цинка быстро кончается. Мы получили первую порцию цинка всего в полсотни килограммов. Но этого уже хватит для получения первой латуни и для опробывания процесса оцинковки железа. Меньшую часть цинка отправим в Пермь для получения опытной латуни. А здесь в Кизеле будем готовить цех по оцинковыванию железных изделий.

Вернулась наша разведка из Чердыни. Пленных татар привезли, меньше двух десятков. Купили по частям и не дорого.

Крепость маленькая, деревянная, примерно в один гектар. Стены высокие метров по шесть. Шесть башен. Внутри крепости одна церковь и меньше двадцати домов. С трех сторон глубокие овраги, с четвертой выкопан глубокий ров. Гарнизон едва насчитывает сотню солдат. Пушек нет. У солдат несколько пищалей. Если воевать, то и батальона не нужно. Хватит и двух рот.

Вокруг крепости небольшие посады. В основном землянки и полуземлянки. Ни одного приличного дома за пределами крепости нет. Едят в основном рыбу. Из мяса только дичь. Хлеба мало. Своего нет, а везти далеко. Растет только овес да репа. Вокруг живут дикие манси, вогулы, коми и пермяки.

Поговорили с татарами. Они подданые великого Саид Ибрахим хана, правителя Большой Орды, повелителя всего Большого Камня и всех земель на полдень от него. И этих земель тоже. Он убил старого хана Большой Орды Ахмата и сам стал ханом Большой Орды. Он могучий султан, самый сильный вокруг.

Земли на заход от Камня ему не подчиняются. Это неправильно. Вот мы и ходили это безобразие исправлять. Вот только не вышло, больно крепость сильная оказалась. Но это ничего, скоро опять пойдем и заберем. Дальше на полдень живут друзья Саид Ибрахим хана ногайские ханы. В прошлый раз они не пошли с нами за Камень, вот нам сил и не хватило. Но Саид Ибрахим хан – великий хан. Скоро он прикажет ногайцам, и они пойдут вместе с ним на заход и завоюют эту землю.

А живет Саид Ибрахим хан в великой Чинги-Туре. Это большой город, в нем юрт не сосчитать. А крепость такая могучая, что аж тремя валами и тремя рвами окружена. Никто победить такого султана не может.

Мы этим татарам «не верим». Над их великим ханом насмехаемся. Говорим, что живем на его земле и в ус не дуем и этого великого султана вовсе не боимся. А недавно мы и дальше по его земле прошли и еще один город на его земле основали. А потом и дальше пойдем и его великую Чинги-Туру разорим. А его жен себе заберем. А его великих воинов рабами сделаем, будут нам на пирах прислуживать. Вот и вас всех купили со всеми потрохами. А теперь отправим вас в наш новый город на земле Саид Ибрахим хана, сами посмотрите.

Ругаются татары, плюются, зубами скрипят. Но ничего поделать не могут.

Пока готовим очередной караван в Оренбург, все время дразним татар, насмехаемся над их великим султаном. Говорим, что никакой он не великий, если терпит нас на его земле. Да и вообще не его это земля, а наша. А завтра и его землю заберем. Никакие валы нас не остановят, а его не спасут.

За зиму подготовили и весной отправили военно-административную экспедицию по Свияге. Эту часть Казанского ханства мы еще не освоили. Эта река течет практически вдоль Волги ей навстречу целых триста километров. Значительных городов на Свияге пока нет. Видимо нет там и местных татарских князей. Так что задачей экспедиции будет информирование местного, видимо, чувашского населения о смене власти и действующих теперь законах. В перспективе оснуем город на месте будущего Симбирска. В этом месте Свияга подходит совсем близко к Волге, так что Симбирск стоял на двух этих реках. В транспортном отношении это довольно удобно – можно возить грузы только вниз по течению реки. В Симбирск по Волге, из Симбирска по Свияге. В состав экспедиции включили будущего посадника Симбирска, пусть на месте посмотрит, что и как.

Несмотря на зиму, беглецы из Московского княжества текли тоненьким ручейком. За зиму накопилось их в Казани несколько десятков. По весне отправим их в Агидель по уже отработанной схеме. Видимо летом поток беглецов увеличится. Беглецы, пришедшие к нам раньше, уже освоились. Теперь они сами проявляют инициативу отправить к себе на малую родину гонцов с сообщением своим землякам о том, как они тут устроились. Мы это только поощряем. Снабжаем таких гонцов в дорогу всем необходимым.

Пришло время Казанской ярмарки. За прошедший год мы подготовили дополнительные склады для тех товаров, которые мы собираемся приобрести. И подготовили побольше товаров на продажу. В прошлом году у нас в основном были демонстрационные образцы. Мы прекрасно понимали, что покупать их будет некому. Ведь купцы уже привыкли к структуре торгующегося на ярмарке.

И мы не ошиблись. В этом году купцы действительно подготовились лучше. Прежде всего азиатские купцы. Нам в изобилии везут продукты питания, которые у нас не произрастают. Везут хлопок и шелк. Из Персии везут красители, да какие разнообразные, да в каком количестве. В общем, эти позиции вполне закрыты товарами с юга. Сами южные купцы берут в основном предметы роскоши: стекло, зеркала, мельхиоровую посуду.

Какое-то количество рабов с юга тоже поступило, но не много. Зато в основном женщины. В прошлом году, когда азиатские купцы выясняли, как им заработать наших денег, им очень не понравилось наше ограничение на религиозную принадлежность рабов, которых мы согласны приобрести. После долгих дебатов и уговоров мы, наконец, «сломались» и согласились снять это ограничение в отношении женщин. То есть мужчины только христиане, а женщины можно любого вероисповедания, но если не христианки, то на треть дешевле. Мы бы взяли их и за полную цену, но нужно было поддерживать миф о том, что они второго сорта.

А женщин-то нам как раз и не хватает. Мы уже нашему кафскому рабовладельцу дали задание, привозить не меньше половины женщин, но это ему менее выгодно. На кафском рынке женщины в среднем дороже мужчин. Но поскольку наша цена все равно очень выгодна, он скрепя сердце, согласился. И вот теперь обманом мы выманиваем у азиатских купцов побольше женщин. Пока рабов с юга не много - доставка живого товара стоит дороже, чем, например, шелка или оливкового масла. На будущий год введем квоты на южные товары. В этом году привезли столько, сколько нам на год не нужно. Какой-нибудь хлопок или рис могут храниться довольно долго, а вот что делать с избытком инжира или кураги?

Таким образом, азиаты оказались в очереди на первых местах и какую-то часть полученных денег потратили на аренду торговых мест вблизи нашего павильона.

А вот европейским купцам особенно нечего нам и предложить. Олово, свинец, немного ртути и графита, правда хорошего, немного тонкорунной шерсти и пряжи. Их кальциевую селитру мы нещадно бракуем. Ведь у нас есть источник калиевой индийской селитры. А вот породистым скотом из Европы мы довольны. Но его мало.

Прежде всего, кони и лошади. Арабские скакуны, привезенные нами из Персии, конечно, хороши. Они уже славно потрудились над улучшением нашей ногайской породы. Но нам для армии нужно совсем мало скакунов, а, может быть, и совсем не нужно. Наша тактика не требует преследования противника на конях или копейного удара тяжелой конницы. А вот сильные рабочие лошади – то, что надо. Так что привезенным тяжеловозам мы очень рады, и предлагаем купцам привозить таких еще. Фламандские тяжеловозы сейчас лучшие в мире. Мы готовы платить за них очень хорошо, причем по весу. Чем тяжелее конь, тем дороже. А ведь фламандские тяжеловозы в два и более раза тяжелее татарских лошадок. В два раза.

А еще мы рады молочным коровам. По словам купцов, надои от этих коров в полтора раза превышают надои наших рекордисток. Правда, в эксперименте это не подтвердилось, но все равно получилось больше, чем у наших рекордисток, хоть и не в полтора раза. Купец списывал это на то, что в дороге коровам было плохо. Вот попасутся на приволье и покажут настоящий результат. Жаль, что быка привезли только одного. Мы предложили в следующий раз привозить таких быков побольше.

Довольны мы и привезенными свиньями. Свиньи действительно породистые и мы взяли их с удовольствием.

А вот тонкорунных баранов нет. Очень удачно мы выторговали у Узун-Хасана испанских мериносов.

На все эти товары европейские купцы, в том числе Московские, выторговали совсем не много. Половину вырученных денег они выручили, продавая людей. Работорговцы расторговались выгоднее всех остальных, хотя на круг оказалось рабов совсем не много, всего человек триста. Мы их сразу забираем и увозим подальше от глаз заморских купцов. Купцам совсем не нужно знать, что с рабами будет дальше. Мы их сразу грузим на галеру и отвозим в Агидель.

Итак, затею с Казанской ярмаркой можно считать удачной. В первый же год купцы сами привезли нам пол тысячи человек. Причем большую часть из Европы. Видимо, это не предел. Видимо, со временем это дело разрастется. Этот способ решения второй главной задачи оказался удачным.

Денег заморские купцы наторговали не много, так что даже при желании они не смогли бы приобрести что-нибудь большой партией. Они и приобретали в основном образцы. Вот отвезут эти образцы к себе домой, увидят, какой барыш они получили и начнут репу чесать, думать, чтобы еще нам такое продать. Только покупатели железа брали сразу партиями на все вырученные деньги. Они в прошлом году уже получили наш рекламный набор и показали его у себя дома. Сами-то они всего лишь купцы, и в железе понимают не всё. А вот их потенциальные покупатели сразу понимали, с чем они имеют дело, как только получали в руки наши образцы. Любой кузнец сразу понимал, что такого железа он еще никогда не видел и требовал от купца продать ему такого железа побольше. А купцу и взять-то было негде.

Именно эти купцы привезли олово и свинец. По их словам, они скупили все олово и весь свинец, до которого сумели дотянуться и очень боялись, что мы весь не возьмем. Кстати, напрасно. Теперь они на все вырученные деньги брали нашу конструкционную сталь и понемногу остальных трех видов. Кто-то брал еще и медь с бронзой, ведь она у нас дешевле. Они совершенно уверены, что окажутся в большом барыше и сокрушаются, что в округе они уже скупили все олово и весь свинец. Ни шелка, ни оливкового масла им взять неоткуда. Всем таким сокрушающимся мы намекали, что для них самый правильный товар – люди. Причем за семейных мы дадим надбавку. Хотите барыша, везите людей. Привезут, никуда не денутся. Рынки рабов есть по всей Европе.

Но собственно Европейских купцов оказалось на ярмарке совсем немного. Европейцы были в основном из Московского княжества. В прошлом году мы списали это на военные действия. Но в этом году никаких военных действий не было, а купцов все равно было мало, меньше, чем нам бы хотелось. Возможно, английским да голландским купцам не очень интересна Казанская ярмарка, а о наших специфических товарах они пока ничего не знают. Когда-нибудь эта информация докатится и до них. Однако когда-нибудь нас не устраивает. Алая роза в Англии еще не победила, война идет отчаянно, зато овцы уже вовсю едят крестьян. И английским крестьянам некуда податься. Такие же процессы, хоть и не так ярко, как в Англии, идут и в Бургундии, и в Германских государствах. Гуситские войны отгремели, но уже поднимается Знамя Башмака. Для лишних европейцев новый путь в Америку будет проложен только лет через сто, а лишние люди уже есть везде по всей Европе. Многие лишние люди будут развешены вдоль дорого как бродяги, а мы вполне можем их приютить. Но кто-то должен их сюда привезти.

К сожалению, ни до Англии, ни до Бургундии нам не добраться, слишком далеко и рискованно. Зато в Новгороде есть Ганзейский двор, такой же как, например, в Лондоне или в Антверпене. В 1494 году Иван Третий его прикроет, так что нужно торопиться.

Нужно снарядить в Новгород маркетинговую экспедицию. Соберём комплект выставочных товаров и на малой шхуне под хорошей охраной отправим в Новгород на Ганзейский двор. Образцы наших эксклюзивных товаров: и стекло, и бумагу, и мельхиоровую посуду, и фарфор, и керосиновую лампу, и керосин, и кукурузную муку, и сгущенку, и сахар, и соль…. Всего понемногу на показ, а потом – на аукцион. Там же проведем рекламную кампанию с продажей по себестоимости наших рекламных комплектов металлов: простой конструкционной среднеуглеродистой стали, высокоуглеродистой инструментальной стали, легированной стали, нержавеющей стали, меди, бронзы, латуни, мельхиора.

По германским купцам информация разойдется с гарантией. Но это задача минимум. Нам нужно, чтобы информация о наших товарах и условиях их приобретения на Казанской ежегодной ярмарке разошлась как можно шире, чтобы она обязательно дошла до английских и фламандских купцов тоже. Тут нашим экспедиционерам придется постараться. Если на Ганзейском дворе в Новгороде окажется хоть кто-то, связанный с англичанами или бургундцами, нужно постараться привезти их сюда для переговоров. Можно за тур поездку им даже и заплатить.

Теперь у нас опять три стабильных источника поступления людей: кафский работорговец, средиземноморские рабы через Персию и европейские рабы с Казанской ярмарки. Эти источники дают сейчас три с половиной тысячи человек ежегодно.

Через 12 лет в 1495 году в Европе начнется эпидемия сифилиса. Эта эпидемия за несколько лет унесет более пяти миллионов человек. Напомним, сейчас во всем Московском княжестве после присоединения Великого Новгорода живет меньше трех миллионов человек. К этому моменту эпопею со Средиземноморскими рабами придется прекратить. Очевидно, что рабы попадают в особую группу риска при такой эпидемии. Мы рассчитываем, что за оставшееся время удастся со Средиземного моря привезти тысяч двадцать. До восточной Европы эта эпидемия будет добираться еще лет пять, так что кафский работорговец сможет поставлять нам рабов года до девяносто девятого. Если, конечно, мы еще будем нуждаться в его услугах. Ведь года через три-четыре мы и сами сможем добираться до Кафы из Хоперска. Сами мы сможем покупать рабов после медицинского осмотра и обезопасить себя таким образом от завезения в княжество этой заразы. Так что этот источник поступления людей главным образом из Великого Княжества Литовского, а позже и из Московского царства можно будет сохранить. На Казанской ярмарке также придется организовать медицинский контроль. Причем не только для привозимых на торг рабов, но и для самих купцов и их работников. Видимо, придется ограничить нахождение заморских купцов территорией Гостиного острова, не пускать их за его пределы. Лучше уж перебдеть. Пять миллионов погибших за несколько лет — это соизмеримо с черной смертью и нам никак нельзя допустить эту заразу на нашу территорию. Возможно, к тому времени нам удастся получить пенициллин или эритромицин. Неэффективность препаратов на основе ртути и мышьяка нам хорошо известна. Правильно будет отгородиться от заразы, а не лечить заболевших.

Есть и нестабильный источник рабов - ногайцы. Хорошо бы его как-то стабилизировать. Пошлем к ногайцам посольство с проектом договора о регулярной поставке нам рабов из Большой Орды, ведь это в основном те же литовские да московские крестьяне. Один раз получилось, оплатой ногайцы остались довольны. Теперь и договор зерно-мясо есть долгосрочный. Должно получиться. А пригласим-ка мы ногайскую делегацию к нам на ярмарку. Пусть посмотрят на наши товары. Может быть, их больше заинтересует натуральный обмен, ведь такого они нигде больше не купят. Да и не увидят даже.

В Котельниче заработал молокозавод. Здание построено, оборудование изготовлено и смонтировано, логистика сбора молока налажена. Даже холодильная установка работает. Холодильник нужен не только для хранения продукции, но и для быстрого охлаждения сгущённого молока после сгущения. Температуру сгущенки нужно снизить с девяноста градусов до комнатной быстрее, чем за двадцать минут, иначе сгущенка получается из крупинок. Есть и сепаратор, и маслобойка, и нержавеющие емкости по подготовке сырной массы, и помещение для созревания сыров, и вакуумная камера сгущения.

А главное, заработал процесс помещения сгущенки в консервные банки. Из Кизела на молокозавод приходят незакрытые банки без крышек и отдельно крышки. Здесь сгущённое молоко разливается по банкам и банки запаиваются. В такой упаковке молоко должно храниться долго. Особенно сгущенка с сахаром, которую мы и делаем. Ведь сахар очень хороший консервант.

В общем наши молокозаводчики потрудились на славу.

Начали они переработку с тысячи литров молока в сутки. С наступлением весны количество перерабатываемого молока все время растет. Вот уже и к двум тысячам литров подбираются.

Теперь у нас на очереди молокозавод в Казани, где можно собирать молоко со всей Казанки и ее притоков, и молокозавод в Уфе, где можно собирать молоко в самой Уфы, с Инзера, с Сюня и с Дёмы. Здания можно начинать строить, а к осени окончательно апробируется все оборудование. Возможно, что-то придется в оборудовании подправить.

Закончили оборудование второго танкера. Теперь два танкера будут ходить за нефтью по очереди.

Построили в Казани оба здания и для швейного производства, и для сапожного производства. Наша задача набрать на оба производства местных работников и работниц. Поначалу дело идет не очень хорошо. Женщины в принципе не очень готовы трудиться вне дома. Приходится вести пропагандистскую кампанию. Но заработок предполагается неплохой, надеемся, что дело пойдет.

На сапожное производство мы намерены собрать местных сапожников. Но им придется работать пооперационно, а не как ремесленникам. Нам нужна большая производительность, а ее можно достичь только при разделении труда. Пока сапожники не рвутся на производство. Будем работать дальше. Столкновение с человеческим фактором всегда усложняет решение задачи.

Вот куда как сложная задача – изготовление трикотажного станка или швейной машинки. А ведь получилось и то, и другое. Всего полтора года, и опытные образцы всех трех устройств заработали. Пока получается трикотажное полотно только одного вида, и машинка делает только одну строчку без всяких зигзагов и оверлоков, но делают! Но лиха беда начало. Теперь нужно научиться их тиражировать, особенно швейную машинку. Ведь швейная машинка повышает производительность труда швеи сразу на порядок, не говоря уже о качестве шва. Ребята говорят, что через год выйдут на производительность одной швейной машинки в месяц. А мы им подбрасываем задание, спроектировать швейную машинку более мощную для сапожного производства. И спроектировать швейный цех с приводом множества машинок от паровой машины.

По половодью приехали делегации с выкупами за оставшихся московских и касимовских воевод. Выкупы привезли. Слава богу, избавились от этих пленных.

С Московской делегацией по выкупу воевод прибыли и покупатели пушек. В прошлом году они все-таки посмотрели на стрельбу наших осадных орудий. Осадные орудия им понравились больше полевых. А еще больше им нравятся совсем большие бомбарды. Аристотель обещает им сделать такую, но еще не сделал. Кстати, в прошлом году ему было не до пушек, он сидел в тюрьме царя Ивана после неудачной попытки вернуться на родину домой.

Мы напоминаем делегации, что готовы сделать для них и более крупную пушку, только платите. Оказалось, что царь Иван не хочет покупать кота в мешке. Ему нужно много пушек, но вот каких? Он хочет взять по одной пушке каждого размера и сам с ними ознакомиться. Это же подтверждает и донесение наших разведчиков. Что же, мы не против. По одной, так по одной. Только утром деньги, вечером стулья. Сначала оплата, а потом пушки. Как только привезете оплату, тут же получите по одной пушке. Если захотите больше, разговор будет другой, а по одной – пожалуйста.

- И где же ваша оплата? Малая пушка шесть пудов, большая – тридцать один. Цену мы вам называли: по сто холопов за пуд. Итого три тысячи семьсот человек.

Делегация начинает отчаянно торговаться. В конце концов мы соглашаемся на три тысяч человек. С нашей точки зрения умопомрачительно выгодная сделка. За две ненужные нам пушки три тысячи новых граждан.

Кто-то из делегации проговорился, что люди уже собраны и ждут в Нижнем Новгороде. Причем это в основном семьи, в каждой из которых по несколько детей. В прошлом году все пленные воеводы с полным пониманием отнеслись к разнице цен за разные категории рабов и холопов. Это для них нормально, это примерно соответствует ценам на рынке. А вот наша оговорка о том, что семейные женщины и дети идут за взрослых мужчин, была воспринята и воеводами, и покупателями пушек как полная наша глупость. Именно поэтому и те, и другие старались найти именно семьи, чтобы побольше сэкономить. Им и невдомёк, что для нас наибольшую ценность представляют как раз семьи. Каждая такая семья уже представляет собой крепкую ячейку, которую другим еще надо построить, что в нашем плавильном котле существенно труднее, чем при жизни в традиционном обществе. Причем не важно, что из себя представляет традиционное общество, христианское оно, мусульманское, иудейское или языческое. У каждого человека в такой семье уже есть родные души, а на чужбине это так важно. Так важно, чтобы было кому родному поплакаться в жилетку или наоборот, кого родного поддержать в трудную для него минуту.

А еще нам важно, что детей легче воспитывать и перевоспитывать. Попав в новую для себя среду взрослым труднее к такой среде приспособиться, чем детям. А нам надо, чтобы все наши товарищи приспособились к новой среде побыстрее и получше.

Мы очень надеемся, что все наши товарищи найдут себе пары и образуют семьи. Во всех семьях когда-нибудь родятся дети. Если ничего не предпринимать и пустить все на самотек, между поколениями взрослых и детей при таком естественном течении событий будет большой разрыв. Этот разрыв мы активно заполняем беспризорниками и тонким ручейком семейных, как, например, на Инзере или беглецами из Московского княжества. Из примерно пятнадцати тысяч жителей собственно княжества не взрослых сейчас примерно одна тысяча. Этого мало для заполнения разрыва. Если нам удастся наладить торговлю пушками с Иваном Третьим на таких условиях, это будет большим подспорьем в заполнении указанного разрыва. Да мы готовы завалить его пушками ради решения нашей второй задачи на таком качественном уровне. Ведь это все европейцы, большинство русскоговорящие, да еще и с большим количеством детей. Только вот нужно проследить, чтобы нам не подсовывали искусственно согнанных вместе людей под видом семей. Мы, конечно, возьмем и таких новых товарищей, но обман нужно будет пресекать.

В общем, мы очень довольны сделкой и, похоже, покупатели тоже довольны. Это идеальная сделка, когда результатом довольны обе стороны.

Покупатели отправились за оплатой, а мы начали готовить пушки к продаже. Ни квадранты, ни лафеты, ни, тем более, передки мы продавать не собираемся. Продаем голые стволы. На показе покупатели, конечно, видели и лафет, и передок, вот пусть сами и воспроизводят, как сумеют.

В довесок нужно дать покупателям нашей картечи ближней и дальней, да шпигелей. А то им нечем будет проверять работу пушек. Но без стаканов. Ради такого случая, пожалуй, и пороха бочонок можно им подарить. Заодно увидят разницу между нашим порохом и своей мякотью. А еще нам срочно нужно собрать в Казани баржи да галеры для перевозки такого количества людей в Агидель.

Производство паровых двигателей постепенно выходит на расчетную мощность. Мы уже делаем по пять паровых машин за два месяца. Основные новые производства уже получили свои паровые машины. Пора подумать и о еще каком-либо их использовании. Следующая по важности задача – транспортная. Главный транспорт в княжестве водный. И это, по-видимому, еще надолго останется таковым. При этом у нас одна большая проблема – все наши водные дороги текут. Вниз по течению плыть одно удовольствие, а вверх – проблема. Вот эту проблему хорошо бы решить при помощи парового двигателя. Нужна новая группа розмыслов по проектированию и постройке пироскафа, так называли первые пароходы в начале девятнадцатого века.

Паровая машина – штука довольно тяжелая. Встраивать ее в деревянный корпус не просто. Усиление деревянного корпуса съедает много пространства и все равно получается не очень надежно. Будем строить пароход комбинированным – из дерева и стали. Силовая конструкция: шпангоуты и стрингеры – металлические, обшивка и другие не ответственные детали – деревянные.

Главный элемент конструкции – шпангоут. Шпангоут штука очень кривая. В любом более или менее крупном корабле шпангоут даже без учета бимсов состоит из более чем десятка элементов - флоров и футоксов. Как ни стараются кораблестроители соединять эти элементы между собой, соединения не получаются такими жесткими, как бы хотелось. Даже использование коксов не очень помогает. Сам материал – дерево – закладывает эту проблему. Не хотят деревянные соединения работать на растяжение. Именно поэтому шпангоуты более или менее крупных кораблей делают в два, а то и в три слоя так, чтобы футоксы разных слоев соединялись в разных по длине шпангоута местах. Да еще сложным замком. Все детали шпангоута сложные по форме и трудны в изготовлении и это обусловливает низкую производительность.

Металлический шпангоут снимает эту проблему как класс. Металлический шпангоут, прочно соединенный с металлическим бимсом, делает эту конструкцию абсолютно жесткой. Абсолютно в том смысле, что жесткость мест соединения деталей еще больше, чем жесткость самих деталей шпангоута. То есть такая конструкция шпангоута делает корпус корабля даже избыточно прочным и жестким в поперечном направлении. Избыточно прочным потому, что сечение шпангоута принимается не из соображений прочности, а из других конструктивных соображений. Точно так же, как толщина стенки стакана выбирается не из соображения прочности для удерживания в стакане воды, а из совсем других соображений.

Деревянные шпангоуты ставили так часто, что расстояние между ними - шпация - бывало даже меньше ширины самого шпангоута. В общем, борт судна представлял собой в некотором смысле фанеру, у которой наружная и внутренняя обшивки состояли из древесины с продольным направлением слоя, а шпангоуты – с поперечным. Таким образом преодолевалась анизотропия древесины.

Как же мы будем делать шпангоут? На прокатном стане прокатаем стальной лист толщиной в два мм, и тут же загнем его в швеллер с размерами сечения сто на сто мм. Пока наш швеллер не остыл, по шаблону придадим ему необходимую гнутую форму. Для каждого шпангоута потребуется максимально пять таких деталей. Не полтора десятка, а всего пять, включая бимс. К сожалению, придется сделать много форм для изгибания заготовок деталей шпангоута, ведь все шпангоуты разные. При размерениях корабля: длина двадцать м, ширина шесть м, высота четыре м самая длинная деталь шпангоута не будет превышать трех метров, за исключением почти прямого бимса с максимальной длиной в шесть м. Но и бимс можно сделать составным из двух частей. Соединить две стальные детали стальными накладками совсем не то, что соединить встык два деревянных бруса. Почему важно, что эти детали такие короткие? Каждую деталь шпангоута перед сборкой мы будем покрывать цинком, это защитит наши шпангоуты от коррозии, а это для корабля очень важно. Для оцинкования деталь нужно опускать в ванну с жидким цинком, и деталь должна в эту ванну помещаться. Чем меньше деталь, тем меньше ванна.

Все детали шпангоутов будем собирать через косынки на заклепках. Собранный таким образом замкнутый шпангоут будет и очень прочным и очень жестким.

Швеллеры, из которых состоят шпангоуты, открытой стороной повернуты наружу. Это пространство мы плотно наполним набором досок шириной в сто мм в пять слоев, причем один из внутренних слоев можно набрать обрезками досок. Такой набор из тонких досок решит проблему кривизны шпангоутов – тонкие доски легко гнутся. Главный слой наружный, именно к нему будет крепиться обшивка, а к бимсу соответственно палуба. Еще до заполнения шпангоутов деревом к внутренней стороне также на заклепках прикрепим площадки для монтажа стрингеров и киля.

В сопромате есть понятие опоры. Опоры бывают шарнирные и защемленные. Шарнирные опоры совершенно не жесткие соединения, а защемленные - совершенно жесткие. На практике не бывает ни того, ни другого. Соединение элементов деревянного корабля по жесткости ближе к шарниру, а соединение металлических элементов на заклепках – скорее к защемленному соединению. Таким образом, применение стальных шпангоутов и стрингеров на порядок увеличивает как прочность, так и жесткость конструкции корабля в целом.

Мы устанавливаем на стапеле прочный тяжелый стальной киль, прочно соединенный с форштевнем и ахтерштевнем, который одновременно выполняет функцию балласта, устанавливаем на этот киль стальные шпангоуты и соединяем стальные шпангоуты стальными стрингерами. У нас получилась готовая несущая конструкция корабля. Эта конструкция прочна и жестка даже без обшивки. Увеличение прочности и жесткости после установки обшивки – дополнительный бонус.

Из каждого шпангоута наружу конструкции выглядывает деревянное заполнение шпангоута. К этому деревянному заполнению очень удобно крепить деревянную же обшивку. Удобно потому, что нам не нужно заботиться о прочности соединения досок обшивки между собой. Эту прочность создает соединение обшивки с очень жестким шпангоутом. Нам достаточно плотно пригнать одну доску обшивки к другой для того, чтобы не было течи. Количество элементов корпуса корабля уменьшается на порядки. Не нужны ни кницы, ни флоры, ни футоксы, ни ридерсы…… Шпангоуты можно собирать не на стапеле, а в ином помещении, причем параллельно хоть все шпангоуты зараз. Все это приводит к огромному сокращению сроков строительства корпуса. Бассейн Камы богат лиственницей. А лиственница не только не гниет, но и практически не уступает дубу по прочности и твердости. Соответствующие показатели 109 и 110 по шкале Бриннеля. Вот из лиственницы и будем строить. И гвозди чтобы не ржавели тоже покроем цинком.

А рангоута нам и не нужно. Ведь мы не собираемся плавать под парусом. Одну небольшую фок мачту для экстренного случая отказа двигателя мы оставим. Небольшую значит, у нее не будет ни одной стеньги, ни штага, ни ахтерштага, только гик, который по-походному будет принайтовлен к мачте, чтобы не занимать лишнего места на палубе.

Зато у нашего корабля будет паровой двигатель в двадцать квт. Установлен двигатель будет очень низко в трюме. Центр тяжести парового двигателя будет расположен ниже ватерлинии, что обеспечит дополнительную остойчивость. Ниже ватерлинии будет и котел с топкой, и сам двигатель. Там же глубоко в трюме будут расположены и два бункера для угля справа и слева от двигателя. Машинное отделение займет в трюме довольно много места, примерно треть всего полезного объема. Какой-то полезный объем в трюме останется, но совершенно недостаточный. Значит, грузы придется перевозить баржами, а наш корабль будет выполнять функцию буксира.

Главной задачей нашего буксира будет затаскивать баржи вверх по течению Камы, Чусовой и Белой, а уж вниз по течению они прекрасно доберутся и сами. За пределы Камы на первых порах наш пароход ходить не будет. Мы постараемся сохранить его в секрете как можно дольше.

Чтобы таскать баржи, буксиру нужен хороший движитель. Мы сразу же отказываемся от пароходных колес. Мы даже не будем проводить эксперимент, проведенный англичанами в середине девятнадцатого века. Они построили два абсолютно одинаковых парохода с абсолютно одинаковыми двигателями, но один с колесами, а другой с винтом, связали две кормы канатом и включили двигатели на полную мощность. Соревнования не получилось. Винтовой пароход бодро потащил за собой упирающийся колесный пароход со скоростью два с половиной узла. Для нас нет сомнений в преимуществах винтового движителя. Тем более, что мы можем воспользоваться оптимальной формой винта, да еще и с оптимизированной передней кромкой. А ведь первый винтовой пароход имел примитивный винт в форме части винта Архимеда.

Нам вполне по силам отливать из бронзы лопасти оптимизированной формы. А поскольку наш пароход будет речным и ему придется плавать и по малым глубинам, мы поместим винт в цилиндр. Это не только защитит его от возможных столкновений с посторонними предметами, но и увеличит его кпд. Итак, четырехлопастный винт большого диаметра, помещенный в защитный цилиндр с частотой вращения около двухсот оборотов в минуту. Большой руль, управляемый от штурвала. И все это движется со скоростью примерно в десять узлов. Это означает, что путь между Агиделью и Уфой наш корабль в верх по течению преодолеет за один дневной переход, между Агиделью и Кизелом – за два, между Агиделью и Ревдой – за четыре. А главное, при этом команда баржи, которую притащит к месту назначения корабль, не будет ощущать себя рабами на галерах. А нам это очень важно.

На палубе надстройка с каютами и рулевая рубка. Для защиты от возможных неприятностей одна носовая пушка, четыре картечницы и стрелковое вооружение команды.

Наш герой работает с соответствующей группой розмыслов. Им предстоит полностью уяснить конструкцию корабля, доработать все чертежи отдельных элементов, модернизировать паровую машину, вписав ее оптимальным образом в корабельный корпус, разработать и изготовить вал для прокатного стана с ручьями для изготовления тонкостенного швеллера, разработать форму и отлить в бронзе лопасти ходового винта и многое другое. В Агидели уже сооружен сухой док для зимнего отстоя кораблей. Теперь нужно построить сухой док поменьше для постройки одного корабля. Удобных стариц в дельте Белой для этого достаточно.

Одновременно с разработкой и постройкой грузового корабля, эта группа розмыслов должна думать и над постройкой значительно меньшего и при этом более скоростного кораблика, для перевоза чего-то легкого, но срочного. Но его постройкой займемся только после спуска на воду нашего грузовоза.

Пока мы будем строить первый пароход, в Оренбурге будет строиться мясокомбинат. Его продукцию нужно будет развозить по потребителям. Хорошо бы делать это в рефрижераторе. Второй пароход можно оборудовать холодильником. В переднем отсеке трюма для этого достаточно места.

Еще одной группе розмыслов поручается разработать проект городского квартала, образованного четырьмя трехэтажными многоподъездными домами с отоплением от общей внутри квартальной котельной. В каждом доме пять подъездов. В каждом подъезде по восемь квартир. На первом этаже на одну квартиру меньше, так как на ее месте располагается хозяйственное помещение с вводом холодной и горячей воды и с выводом канализации. Там же общая прачечная и душевая.

Наши жилые дома по своей обитаемости по современным меркам очень хороши. В них тепло, сухо, светло, нет копоти, температура по высоте помещения различается всего на пару градусов. Вместе с тем в эстетическом отношении они хороши не очень. Стены представляют собой где-то тесаные, а где-то и не тесаные бревна. Где-то по инициативе самих жильцов стены оштукатурены, где-то побелены, а где-то так и остались ничем не прикрытыми бревнами. Эстетически это все не очень красиво. Хорошо бы стены чем-то красивым зашивать. Строганными досками слишком дорого, пока мы себе этого позволить не можем. Нужно подумать о бумажных обоях и о фанере. Технически мы уже готовы к производству и обоев, и фанеры. Мы в состоянии производить фанеру шириной в сто двадцать сантиметров. На этапе проектирования нового квартала это важно знать для того, чтобы помещения в новых домах имели размеры кратные этим ста двадцати сантиметрам, например, 360 х 240 см.

Квартал представляет собой квадрат со стороной в сто метров. По углам квартала между домами разрывы. Все входы в подъезды расположены со стороны внутри квартальной территории. По середине квартала – котельная. Остальная площадь квартала засажена деревьями и кустами.

Котельная оборудована водогрейным котлом и насосом от маленькой паровой машины. Придется сконструировать центробежный насос.

Поселять в этом квартале будем исключительно семейные пары с двумя и больше детьми. Такой квартал поглотит не менее 500 человек. Первый такой квартал разместим в Агидели с противоположной от центральной площади стороны Административного Дворца. Храм Общественного Питания и Дворец Культуры уже начали формировать вторую площадь вместе с Административным Дворцом. Три таких квартала также поучаствуют в оформлении этой площади.

Итак, нужна фанера. Фанера это прежде всего шпон и много клея. Шпон это паровая машина, а клей это мясокомбинат. Значит сейчас уже нет препятствий к изготовлению фанеры.

Все когда-нибудь точили карандаш точилкой, а не ножом. Шпонолущильный станок это очень большая точилка, у которой нож расположен не под углом, а параллельно оси вращения карандаша. Карандаш толщиной сантиметров 30-40, а нож длиной те самые 120 см. Но стружка-шпон не получится, если заготовку не прогреть горячей водой. Если этого не сделать, стружка-шпон будет обязательно крошиться. Поэтому перед самим лущением заготовки-бревна сутки, а то и двое должны вымачиваться в горячей воде.

Современные шпонолущильные станки – бесшпиндельные с электронным выставлением оси вращения бревна. Понятно, что нам придется обходиться попроще. Перед установкой бревна на лущильный станок, на его торцы нужно установить цапфы, через которые бревну будет придаваться вращение. Цапфы нужно установить как можно ближе к геометрической оси бревна. Чем точнее установим цапфы, тем меньше древесины уйдет в отходы.

Вращение бревна жестко кинематически связано с подачей ножа. На каждый оборот бревна нож должен перемещаться по направлению к оси вращения на 1.0 мм, если мы хотим получить шпон толщиной в 1.0 мм. Отрезанный таким образом от бревна шпон будет стремиться загнуться «кудряшкой» так же, как и стружка у затачиваемого карандаша. Нам этого не нужно, поэтому над ножом расположена линейка, которая не дает шпону «закудрявиться» и заставляет его двигаться вперед по приемному столу.

Удивительно, но из одного бревна диаметром в 300 мм получается почти сто метров шпона. Такую длинную «стружку» нам разместить негде. Ее нужно резать на куски. За лущильным ножом расположен барабан с ножом, отрезающим от длинной стружки куски нужной длины. В нашем случае 120 или 240 см. Остается эти куски просушить и склеить в фанерные листы под прессом.

Пресс штука простая, а вот клея нужно очень много. На один лист фанеры 120 х 120 нужно 50 граммов клея. А на 1000 листов… Но у нас скоро будет мясокомбинат, который будет производить в качестве отходов большое количество костей и мездры. Из костей делают костный клей, а из мездры – мездровый. Так что сырья для клея у нас будет с избытком.

Следующая группа розмыслов с учетом эксплуатации молокозавода в Котельниче проектирует аналогичные заводы в Казани и в Уфе. Казанский молокозавод предполагает сбор молока из бассейна Казанки, а уфимский – с бассейнов Белой, Инзера, Уфы и Сима. Им предстоит спроектировать завод, заказать оборудование, организовать строительство завода и, наконец, обеспечить работу завода сырьем, а это работа с людьми. Уфимским организаторам это работа прежде всего с новгородцами, поселившимися на Инзере, а казанским организаторам – с местными казанцами. У них, видимо, задача будет особенно трудной. Оборудование в Котельниче, включая холодильное, работает нормально, так что с этим проблем не предвидится.

Прибыла оплата за пушки из Нижнего Новгорода. Все три тысячи человек. Москвичи не обманули, те кто назван семьями, действительно оказались семьями. Это нас особенно радует. Результатов по проверке работы пушек пока нет. Ждем и надеемся. Уж очень хороши результаты первой сделки.

Прибыли отчеты от руководителей прокладки дорог на Хоперск и на Оренбург. Работы идут довольно успешно. Обе группы успели не только обустроиться, но и уже выполнили часть работы.

Хоперская группа приступила с осени к земляным работам, все-таки канал получается довольно длинным, больше трех километров. Зимой они в основном расчищали берега рек и заготавливали лес. Весной работа закипела по всей длине будущего водного пути.

Оренбургская группа распределилась для работы по всему пути и часть приступила к освоению самого Оренбурга. Место для закладки Оренбурга напрашивается само собой – это излучена, образованная Сакмарой и Яиком. Излучина шириной около километра и длиной около двух. Открытой частью излучина направлена на запад, так что для того, чтобы подобраться к городу из Чинги-Туре нужно где-то перебраться либо через Яик, либо через Сакмару. При этом для того, чтобы пробраться через Уральский горный массив, обязательно нужно пройти по долине Яика в районе нынешнего Орска сквозь Губерлинские горы. А это очень узкий и длинный проход, причем единственный на много километров вокруг. Его длина больше двадцати километров, на протяжении которых в Яик впадают многочисленные ручьи и речки. В местах впадения проход расширяется, а в остальных местах – сужается. Именно здесь проходил известный караванный торговый путь «Канифа юлы» из Сибири в бассейн Каспийского моря. Если в этом месте установить наблюдательный пост, никто незамеченным с востока к Оренбургу не подберется. А чтобы наблюдателям не было скучно, они смогут по очереди искать в этом месте самоцветы, которых там очень много. Зимой группа в основном занималась лесозаготовками по берегам Сакмары, ведь леса понадобится много. Подобрали и место для будущей лесопилки. За наступившее лето им предстоит полностью оборудовать для себя удобное проживание и приступить к строительству мясокомбината.

Ильхам со товарищи все-таки решились. Они собрали для набега банду аж в две тысячи сабель. На пару тысяч горожан этого должно вполне хватить. По их представлениям.

Ну что же, к их встрече все готово. К расквартированному батальону еще в прошлом году добавлены два отдельных эскадрона конницы, полковой артиллерийский резерв и рота разведки Казанского полка.

К подобной встрече мы готовимся с самого основания Пензы, то есть уже четыре года. Пенза построена на правом берегу Суры на высокой возвышенности окружностью около трех километров. Южная и западная стороны возвышенности обращены к Суре, которая в этом месте делает излучину. В тех местах, где склон возвышенности был недостаточно крутым, это давно исправлено. Так что с этих сторон не то, что на коне, пешком взобраться на возвышенность очень непросто. Даже если этому никто мешать не будет. А мы будем, если придется. Но придется вряд ли, ведь умный в гору не пойдет. Это только глупые Александры – Филлипович да Васильевич обычно посылали специальные отряды в горы, в ту сторону, откуда их не ждали, и сражения выигрывали. Умный Ильхам так делать не будет.

Умный Ильхам придет с востока. Придет по той дороге, которую мы проложили в верховья Узы, притока Суры, в то место, где обычно происходит посадка вновь прибывающих с Волги только что выкупленных у кафского работорговца. Эту дорогу мы выровняли, даже кое-где подсыпали, так что по ней и идти и ехать одно удовольствие. Местность верховьев Суры довольно холмистая, так что наша дорога старается изогнуться между этими холмами, чтобы зря в гору не лазать и с горы не спускаться. В гору наша дорога залезает только один раз – перед самой Пензенской возвышенностью. Мы, конечно, выбрали для дороги самый удобный, самый пологий подъем. Наша дорога поднимается на возвышенность долго и медленно, почти целый километр. Естественно, во время этого подъема путники справа и слева видят соседние пологие возвышенности, а впереди нашу, Пензенскую возвышенность. Еще в первую весну восьмидесятого года мы высадили по краю Пензенской возвышенности кусты и деревья. За три года эти кусты и деревья выросли, и путники только их и видят впереди, пока поднимаются вверх по нашей дороге.

Но вот путники поднялись почти до самого верха Пензенской возвышенности. И что же они видят? А видят они перед собой два с половиной километра широкой ровной местности, в конце которой виднеются Пензенские дома, да возвышающаяся над ними водокачка. До домов еще довольно далеко, так что разглядеть их толком не удается. Дома как дома. Что творится по сторонам видно плохо, ведь место подъема дороги на возвышенность тоже заросло деревьями. Зато прекрасно видно, как ровная дорога ведет прямо к домам Пензы. Обычного путника это только радует, ему осталось пройти пару километров до города и его путь окончен. Во всяком случае его ждет отдых и кров. Возможно, обрадует это и войско Ильхама. Но напрасно.

Ни обычному путнику, ни воинам Ильхама в момент подъема на возвышенность не видно, что путь им преграждает широкий и глубокий ров, через который перебраться очень трудно. Через этот ров перекинут не очень широкий мост. Через этот мост может проехать только одна повозка или два всадника в ряд. Именно на этот мост и ведет дорога. И о рве, и о мосте Ильхаму хорошо известно. Наши подсылы об этих трудностях Ильхаму рассказали. Рассказали они и о том, что стоит только перебраться через ров, и больше никаких укреплений его войска не встретят. Глупые русские полагаются только на свой дурацкий ров, а мост они собираются сжечь при первой же опасности. Там всегда дежурит пост охраны. Стоит только захватить мост не дать его сжечь, и можно грабить город без особого труда. Ведь никаких стен вокруг города нет.

Еще в прошлом году Ильхам посылал своих разведчиков проверить, так ли это. Правда ли, что русские действительно такие глупые? Разведчики под видом кочевого рода приходили в Пензу, бродили по городу, все посмотрели и подтвердили, что никаких стен действительно нет. Правда они подтвердили и то, что через ров без моста не перебраться. Ров действительно и широкий, и глубокий. Но если мост захватить не удастся, ров можно и засыпать, обвалив его края. Но по мосту, конечно, переходить удобнее.

Им и невдомёк, что нам ничего не стоит наш ров защитить. Достаточно с нашей стороны рва на дистанции в сто метров и с интервалами метров через пятьдесят выставить наши пушки, и никто через ров не переберется. Даже если их будет не две тысячи, а двадцать тысяч. Но у нас совсем другая задача. Нам не нужно никого отгонять. Нам нужно их всех захватить. Ров нужен не для защиты, а для отрезания возможности отступления. Нам нужно заманить их в мышеловку и эту мышеловку захлопнуть.

Ров выкопан на расстоянии километра от крайних домов Пензы. То есть между крайними домами и рвом пространство мышеловки шириной в целый километр. Крайние дома – это в основном самые первые бараки, в которых мы зимовали первую зиму. Это наши стандартные двенадцатиметровые дома, поставленные в ряд с двенадцатиметровыми промежутками. Входы домов с противоположной от рва стороны, а на ров выходят по шесть окон каждого дома. Гуляя по городу шпионы никак не могли представить себе, что эти дома являются элементами будущей обороны. Поставленное в промежутке таких домов пехотный взвод легко может оборонять рубеж в тридцать шесть метров по фронту. Это вам не чисто поле, посреди которого стоит вагенбург. Это стационарное сооружение, фактически неприступное для современных войск. Пушка в промежутке между домами, защищенная толстыми деревянными щитами, которые не нужно никуда перевозить, то есть без щелей и не пробиваемых никакими стрелами, и двадцать стрелков, размещенных в амбразурах – окнах и непосредственно возле пушки.

Ну и какому войску такая оборона по зубам? Так что действия командира батальона с приданными подразделениями будем оценивать по тому, скольким нападающим удастся сбежать. Его задача – не дать сбежать никому. Эту задачу можно выполнить только если удастся заманить всех через мост, а потом никого не выпустить обратно.

Дальний пост наблюдения выставлен в том месте, где когда-то Мигель перебирался из бассейна Волги в бассейн Дона. Это узкое место между Волгой и притоком Дона войску Ильхама никак не миновать. От этого места до Пензы около четырехсот километров. Войску этот путь идти дней десять. А вот гонец преодолеет его дня за три, особенно если озаботиться о подменах коней. А мы позаботимся. Таким образом, мы за неделю будем точно знать о подходе нападающих. Недели нам с запасом хватит для окончательной подготовки к встрече незваных гостей. Собственно, нам хватило бы и двух дней. У нас ведь уже все готово к встрече. Что нам осталось? Достать спрятанное от посторонних глаз оружие, установить в промежутках между домами пушки и укрепления, выдвинуть спецназ навстречу передовым охранениям наступающих, разместить в приготовленных местах засадные войска. Вот и все.

На пути к Пензе Ильхаму никак не избежать переправы через Суру. Выше места впадения Узы в Суру Сура не глубока и не широка. Именно сюда ведет наша дорога. Именно здесь оборудована и наша переправа. Отсюда до Пензы еще километров сорок, больше дневного перехода. Именно здесь, на правом берегу Суры после переправы войско соберется для последнего рывка на Пензу. Именно после их переправы начнутся наши активные действия. Сначала только силами спецназа. Задача наших разведчиков сопроводить войско и, главное, его боевое охранение до самой Пензы так, чтобы они ничего лишнего не увидели. Тех, кто будет двигаться по дороге и не дальше километра от нее, никто не тронет до самой Пензы. А вот тех, кто удалится от дороги дальше, да еще в тех местах, где этого делать нельзя, спецназ должен перехватить и успокоить.

Ну вот и настал момент, когда войско Ильхама подошло совсем близко к Пензенской возвышенности. Мы уже знаем, что Ильхам не дурак. Он понимает, как важно для него захватить мост через ров. Он знает, что мост охраняется и подготовлен к уничтожению. И вот Ильхам отправляет ертаул из двух джагунов, то есть больше двух сотен лучших нукеров вперед войска захватить мост. Наблюдательный пост, с которого просматривается весь километровый подъем на возвышенность и даже дальше, замечает скачущих во весь опор воинов и подает сигнал своим товарищам непосредственно на мосту. Оба наблюдателя сами вскакивают на коней и тоже мчатся к мосту. То, что их заметили, нукеры видят и скачут еще быстрее. Когда они выбираются наверх на Пензенскую возвышенность они видят, как на мосту копошатся люди, подтаскивая на мост хворост, видят, как на мосту разгорается огонь. Им до моста скакать еще почти два километра. Значит огонь будет гореть еще три – четыре минуты. Конечно, мост за это время сгореть не успеет. Но нам этого и не нужно. Нам нужно создать у нападающих впечатление важности захвата ими моста, впечатление их важной локальной победы. Старания поста обязательно сжечь мост – еще одно подтверждение «правильности» происходящего. Если защитники так стараются сжечь мост, значит он действительно важен для их обороны. И если удастся мост захватить, значит действительно большая часть задач по захвату города уже решена.

К моменту, когда нападающие доскакали до моста, солома и тонкий хворост создали на мосту сплошную стену огня. Солома полыхает ярко и жарко. Поджигателей изображают два десятка наших самых опытных спецназовцев. Те три – четыре минуты, что нукеры скакали к мосту, они демонстрировали активные действия по подбрасыванию в огонь новых порций соломы и хвороста. Ведь главная их задача – сжечь мост. Когда нукерам до моста оставалось совсем близко, спецназовцы отступили метров на пятьдесят от рва и начали обстреливать нападающих из самострелов и ружей, вынуждая нападающих вступить с ними в перестрелку. Какую-то часть самых прытких им удалось подстрелить. Но соотношение сил слишком велико – десять к одному, да еще помноженное на скорострельность луков. Но мы не спроста отошли на дистанцию в пятьдесят метров. Эта дистанция в сочетании с хорошими доспехами свела эффективность стрельбы нукеров к нулю. Никто из наших не погиб.

Под прикрытием лучников часть нападающих быстро начала разбрасывать костер на мосту. Наши защитники «испугались» и храбро бросились наутек. Предводитель ертаула послал гонца к Ильхаму, объявить, что путь через мост свободен, а сам со всеми своими воинами, окончательно разбросав солому и хворост, бросился через мост в погоню за защитниками моста. Полтора десятка убитых и раненых требовали отмщения. Да и впереди лежит совсем не защищенный город. Правда впереди перед домами стоят какие-то пешие воины, бестолково размахивающие копьями, но их совсем немного, совсем не на много больше, чем конников. Сейчас мы их сомнем и ворвемся в город, где нас ждет богатая добыча.

Свежие кони защитников моста никак не давали сократить дистанцию, похоже до домов догнать их не удается. Да и где-то на полпути к домам они резко свернули в сторону. Да и черт с ними. Перед нами лежит богатый город, и мы первыми начнем его грабить. Вперед!

А наши всадники вовремя свернули с директрисы. К моменту, когда ертаул доскакал на дистанция действительного огня, ни один наш всадник этому огню уже не препятствовал. А к этому времени авангард основных сил уже поднялся на Пензенскую возвышенность и все остальные события за рвом происходили у него на виду. А события были для ертаула печальными. Когда конники подскакали к домам на дистанцию восемьдесят метров, никаких пехотинцев с копьями перед ними уже не было. Перед ними были дома с пустыми глазницами окон (все стекла из окон были заблаговременно вынуты) и деревянный забор. Забор невысокий, всего-то в человеческий рост. С коня его перепрыгнуть совершенно не трудно. Но вот над забором показались головы защитников и десятки самострелов выпустили по нападающим свои смертоносные болты. На такой дистанции от арбалетных болтов не всегда защищает даже хороший максимилиановский доспех. Но хороших доспехов на конниках просто не было, и все болты, попавшие в цель, собрали свою смертоносную жатву. После чего начали греметь выстрелы, редко, но тоже смертоносно. И оставшиеся в живых конники повернули назад. Выстрелы сразу же прекратились.

К захваченному мосту вернулись только четверть ертаула. К этому времени к мосту подоспело и основное войско. Мост еще дымился, по середине он почти прогорел, безмолвно подтверждая важность его захвата, но переправляться по нему было вполне возможно. Чем основное войско и занялось. Однако переправившиеся на другую сторону рва воины не торопились скакать на штурм города. Они хорошо видели, что случилось с безрассудными ертауловцами. Ильхам решил сначала накопить войска за рвом, и уже потом начать штурм.

Командир ертаула доложил о своем неудачном штурме. Доложил, что между домами защитники установили низкий забор из досок и стреляют из-за этого забора из арбалетов и ружей. Арбалетов там несколько десятков и ружей, видимо, столько же. Городской стены действительно нет, забор низкий, его можно перелезть даже с земли пешему человеку, а коннику перепрыгнуть с седла и вообще никакого труда не составляет. Его воинов оказалось слишком мало и только поэтому они потерпели неудачу. Если бы их было больше, они наверняка, преодолели бы это хилый заслон.

Целый час воинство Ильхама переправлялось по мосту через ров и готовилось к решающему штурму. За это время многие раненые перед городом ертаульцы вернулись к своим. Им никто не мешал и их никто не преследовал. Ага, значит защитники боятся вылезать из-за своего забора.

Но вот последний воин переправился через ров и Ильхам отдал сигнал на штурм. Двухтысячная конная лава устремилась вперед.

Конники не успели проскакать и половину расстояния до города, как начали греметь пушечные выстрелы, и конники начали падать.

Наши пушки успели выстрелить не больше четырех раз, как конники начали разворачивать своих коней. На этом театре военных действий никакой узости не было и у конников было место, где развернуться. И многие успели развернуться до того, как огонь был прекращен. Они развернулись и поскакали обратно. Но куда это - обратно? Обратно к мосту? Больше некуда. Но на эту сторону рва они переправлялись целый час. Спокойно, не мешая друг другу. А теперь, когда каждого гонит страх смерти, они уже не могут переправляться спокойно и размеренно. У моста образовалась давка.

Но и это еще не все. Напротив моста уже стоит наша запасная батарея. Наши спецназовцы не зря сопровождали передовое охранение. Нам нужно было не дать им заметить наши замаскированные батареи. И никто их не заметил. Как только началась атака города, батарея выбралась из своей маскировки и быстро поехала на свою боевую позицию. Слева и справа от дороги на возвышенность вырвались и оба наших эскадрона и быстро растеклись вдоль рва.

И вот на давку у моста обрушивается заряд дальней картечи. Только теперь горе вояки понимают, что они в западне. Батарея стоит только напротив моста. Весь остальной ров охраняет наша конница, иногда постреливая из пистолетов для острастки. Это можно, ведь у каждого из них по два пистолета.

К мосту подъезжает наш парламентер, который объявляет, что всем пешим и безоружным, перешедшим обратно через мост, ничего не грозит. Все они останутся живы. И через мост потянулись пленные.

А на месте сражения уже работают наши медики, сортируют и перевязывают раненых.

Результат сражения таков: три сотни убитых, три сотни тяжело раненых, пять сотен раненых не тяжело и почти тысяча напуганных, но вполне здоровых пленных.

Часть пленных приступает к погребению своих павших товарищей. Теперь и возле Пензы будет курган из побитых врагов. Часть пленных разбивает палаточный лагерь для своих не тяжело раненых. Тяжело раненые отправляются в подготовленный в черте города госпиталь. У наших медиков опять будет много работы. Сюда переправлены все свободные медики и все ученики лицея. Где как не здесь и сейчас тренироваться нашим медикам. Анатомического материала много, и этот случай нельзя упускать.

Когда закончат с погребением, всех здоровых и совсем легко раненых отправим на баржах в Агидель, а оттуда на галерах в Ревду на строительство железной дороги Чусовая – Исеть. На три года.

Вылеченных раненых распределим после выздоровления по другим работам. А инвалидов отправим домой во главе с Ильхамом, который тоже остался жив. Впереди на лихом коне он не скакал. Полководцем он оказался никудышным. Пусть везет к себе в Большую Орду своих калек и расскажет там, как это нападать на незащищенный город Камского княжества.

Вернулись наши экспедиционеры из Великого Новгорода с Ганзейского двора. Экспедиция оказалась вполне удачной. Ганзейских купцов они застали больше двух десятков. В основном из германских земель, но двое оказались из Англии и Фландрии. Все наши товары вызвали у купцов живой интерес. Все рекламные наборы металлов были раскуплены. Удался и финальный аукцион по распродаже образцов. Распродали всё. Все купцы получили разъяснения о правилах работы Камского павильона на Казанской ярмарке. Купцы узнали, что путь в Хвалынское море теперь безопасен, поскольку контролируется Московским княжеством на севере и Камским княжеством на юге. С Ногайской Ордой у Камского княжества договор. Северное направление Великого Шелкового пути теперь спокойно.

Англичанина и фламандца вся эта информация тоже заинтересовала. Они, как и все остальные купцы приобрели рекламные наборы металлов. Однако их отношение было весьма скептическим – слишком много они теряли из-за ганзейских правил транспортировки товаров. Ганза разрешала плавать по Балтийскому морю только своим ганзейским кораблям. Англичане и фламандцы были вынуждены, также, как и новгородцы, фрахтовать ганзейские корабли, что существенно снижало норму прибыли. Наши экспедиционеры сообщили англичанину и голландцу, что у Камского князя для них по этому поводу есть очень выгодное предложение. Чтобы о нем узнать, нужно прокатиться в княжество. Дорога туда и обратно за наш счет. И еще им разрешат приобрести наших товаров в Казанском павильоне на обычные деньги.

И вот они здесь на приеме у князя Камского.

- Здравствуйте, друзья. Правильно ли я понял, что вы хотите торговать нашими товарами у себя на родине?

- О да, ваше сиятельство, ваши товары нам очень понравились. Но Ганза не пропустит нас через Балтийские проливы. А на фрахте их кораблей мы потеряем три четверти прибыли.

- Значит, если вы сможете торговать с нами помимо Ганзы, ваша прибыль вырастет в четыре раза. Это очень хорошо.

Давайте посмотрим на карту. Вот это Волга, а вот это Кама, по которым вы приплыли сюда в Агидель. А вот это Вятка, приток Камы, а вот это Молома, приток Вятки. Вот здесь стоит наша крепость Котельнич.

Если подняться вверх по Моломе, потом по ее притоку – Кузюгу, можно попасть вот сюда, на волок в бассейн Северной Двины. В месте волока Кузюг имеет ширину более десяти метров. Волок от Кузюга до Лузы, притока Юга, который вместе с Сухоной образует Северную Двину, около трех километров.

По Северной Двине до Великого Устюга могут подняться самые большие корабли. А в половодье, это с апреля по июнь, они могут подняться до самого волока. В устье Северной Двины вокруг Норвегии приплыть не труднее, чем в Великий Новгород. Даже по расстоянию примерно одинаково. Зато никаких ганзейцев на пути не встретится, никому никаких пошлин платить на придется.

Вот я дал вам такой совет. Показал карту, какой вы ни где не увидите. На этом мы можем и закончить. Захотите, приплывете, не захотите, не приплывете. В любом случае мы разрешим вам в обход наших правил купить на золото или серебро наших товаров, как договаривались. Вы же знаете, что никому другому мы за чужое золото ничего не продаем. Но мы можем прямо сегодня договориться с вами о чем-нибудь еще. Или завтра, если вам нужно будет подумать. У меня к вам есть пара предложений.

Во-первых, если вы уже знаете, что вы хотите у нас купить и что сможете нам предложить, мы можем заключить с вами предварительный договор. Такой договор, по которому вы обязуетесь привезти нам что-то такое, что нам нужно, а мы дадим вам аванс, который поможет вам приобрести у себя нужных нам товаров. А на будущий год мы приедем в Великий Устюг, вот сюда, и встретим вас с вашими товарами. Простая торговая сделка. Одноразовая. До Великого Устюга может доплыть любой даже самый большой корабль, хоть когг, хоть неф, хоть каракка, любой корабль с пятиметровой осадкой. А с осадкой в три метра можно доплыть до самого волока.

Можно заключить и долгосрочный договор. По этому договору вы подряжаетесь построить канал вместо вот этого волока. Полностью своими силами, но за наши деньги. Вы отправляетесь к себе домой, набираете строителей хоть бы и из ваших бродяг, нанимаете специалистов, которые умеют строить каналы и опять-таки приплываете в Великий Устюг. У вас на родине уже многих крестьян согнали с земли и превратили в бродяг, которые помирают с голоду. И каждый год сгоняют все новых и новых. Кстати, по первому варианту это лучший товар, который вы можете нам предложить. Так что со строителями у вас проблем не будет. Если мы договоримся, то к моменту вашего прибытия вашим рабочим будет где жить. Все время строительства кормить их будем мы. Всем необходимым инструментом рабочих тоже снабдим мы. Ваша обязанность только доставить рабочих и руководить строительством. Ну и заранее сказать, сколько и каких инструментов нам нужно будет приготовить.

Чтобы корабли, которые доставят рабочих, не простаивали, мы сразу выплатим вам небольшой аванс нашими товарами по вашему выбору, и они отправятся с этими товарами туда, куда вы захотите.

Но главный расчет будет только по окончании строительства канала. Я предлагаю вам за эту работу тысячу любекских талеров. Оплату вы сможете взять серебром или золотом, или нашими товарами по вашему выбору. Кроме того, тому, кто построит канал, будет предоставлена привилегия торговать на Казанской ярмарке беспошлинно целых десять лет. При достаточно больших объемах торговли эта привилегия окажется еще дороже, чем оплата в тысячу талеров. Причем, чем больше будет товарооборот, тем больше будет ваша выгода. Я думаю, что к моменту окончания привилегии у каждого из вас будет уже целый флот из нескольких кораблей.

Ваши страны для наших товаров представляют собой просто бездонный рынок. Лишь бы вам было что нам предложить. Но породистого скота в ваших странах много, бродяг вешают вдоль дорого регулярно, а вы можете их спасти. Книги в ваших странах тоже наверняка продаются. Я уж не говорю про английское олово или свинец.

Да, вам еще обязательно нужно знать, что с ноября по начало мая последний участок пути недоступен, море на этом участке будет покрыто льдом. Вот до сюда по Северному морю можно плавать круглый год, а дальше нет, только летом.

Ну и какой из трех вариантов вы выбираете?

От таких предложений оба купца просто обалдели и попросили время подумать. На следующий день купцы пришли уже не вместе, а по отдельности. Каждый из них хотел стать единственным, монопольным участником третьего варианта. С обоими мы заключили одинаковые договоры. По этим договорам они обязались не позднее следующего июня приплыть на кораблях в Великий Устюг и начать строительство.

Как мы и обещали, мы отправили их обратно в Великий Новгород на Ганзейский двор, снабдив каждого товарами. Времени у них осталось меньше года, успеют ли…

А нам нужно срочно организовывать строительство и оборону крепости на волоке, на месте будущего канала Беломорско – Волжского. Придется отправить на Молому сотни три строителей под защитой роты солдат. Установленный на Моломе наблюдательный пункт под командованием командира Котельнического гарнизона теперь будет не нужен.

Казань по-прежнему состоит из двух очень разных частей – старая Казань, состоящая из посадов и слобод, сложившихся за многие десятилетия, и новая Казань, состоящая из крепости и района Арского поля. В крепости и на Арском поле живут «понаехавшие». В крепости расквартирован Казанский полк и работает Администрация, а на Арском поле расположены жилые кварталы и вновь образованные производства. Жизнь в этих двух Казанях разительно различается, и не в пользу многочисленной старой Казани. Старожилы не могут этого не видеть, и они это видят. Очень тоненьким ручейком старожилы перетекают в жизнь новую. Пока это только те, кто непосредственно включился в эту новую жизнь. Это строители, количество которых только растет, это работники швейного и сапожного производств, это привлеченные к работе в Администрации и к разным хозяйственным работам: в столовых, прачечных, банях, складах, на ярмарке, в Лицее и т.п. Эти люди получают право на проживание в кварталах Арского поля. Но это пока капля в море. Нам нужно думать о том, как скорее расширять вовлечение старожилов в новую жизнь.

Строить стало несколько проще, поскольку и лесопилка, и кирпичный завод на Меше заработали. Теперь кирпичи и доски возить стало значительно ближе. И на лесопилке, и на кирпичном заводе в основном работают старожилы. Начато строительство мебельного производства, так что на следующий год к новой жизни привлечем еще несколько сотен семей работников мебельного производства.

На Арском поле построена новая водокачка. Старая водокачка на минарете не могла быть особенно производительной, минарет не мог выдержать достаточную емкость. Теперь все Арские кварталы подключены к новой водокачке и у нас есть возможность протянуть водопровод в посады. Воды теперь хватит и на них. Водокачка на минарете будет обслуживать только крепость. По причинам секретности обе водокачки – ветряные. Как и в Агидели, водокачка и здание Администрации оформят площадь на Арском поле. Здание Администрации тоже уже начато строительством.

Подошло время третьего набора в Казанский лицей. Старожилы уже не так опасаются, и набор проходит лучше, чем в прошлые годы. Городские мальчики, пожалуй, в этом году будут собраны почти все. Даже городских девочек стало значительно больше. А вот в провинции результаты пока хуже. Но и там со временем набор должен наладиться, сейчас это уже видно. Просто туда информация добирается дольше.

Ручеек беглецов с правого берега Волги набирает силу. За лето прибежало уже несколько сотен семей. В основном именно семей, что нас особенно радует. В Казани они не задерживаются, мы их сразу же отправляем в Агидель для окончательного принятия ими решения о том, как они будут жить дальше. С решением мы по-прежнему никого не торопим. Примерно половина выбирает жизнь крестьянскую, более привычную. Но большинство из таких крестьян все-таки собираются в артели, и только малая часть настаивает на полной индивидуальности и садится на землю вести самостоятельное хозяйство. Всем им разрешается выбрать для жизни любое приглянувшееся им место. Уж чего-чего, а места у нас достаточно для всех на сто лет вперед. Но полной бытовой свободы у них нет. Каждый из них обязан построить себе дом по нашим стандартам: с полом и потолком, с печкой и стеклами… Все необходимое для этого он получает в долг с обязательством выплачивать долг второй десятиной и без процентов. Пока еще никто не расплатился.

Рудник Серебряной горы заработал. Вблизи него на реке Багаряк заложен город Багаряк. Пока здесь построено только самое необходимое. Жилые пока бараки, но на будущий год в городе должен быть обеспечен наш минимальный бытовой стандарт. Табун лошадей с телегами прошел мимо города в Ревду, оставив здесь необходимое количество. После прихода лошадей вскрышные работы и работы по прокладке дороги на Пышму в угольный бассейн пошли веселее. Как и собирались, цинк мы будем выплавлять в Пышме поближе к углю, а пока построена и заработала обжигательная печь, которая вырабатывает окись цинка для отправки в Кизел. Реторта по выплавке цинка пока в Кизеле и работает на кизельском угле. За лето наработано довольно много окиси цинка, который отправлен в Кизел на переработку.

Полученный в Кизеле цинк делится между оцинковкой жести и латунным производством в Перми. В Перми из латуни налажено производство разнообразных кранов и для водопровода, и для титанов, и для центрального отопления, и для паровых двигателей.

Раз теперь у нас вот-вот будет налажено производство цинка в промышленных масштабах, можно подумать и о дешевых стальных трубах для водопровода. Нужно поставить задачу перед нашими металлическими розмыслами спроектировать и изготовить пильгерстан для стальных бесшовных труб. Если покрывать такие трубы цинком, то они прослужат очень долго.

На вскрытом участке рудника добывается не только цинковая обманка, но и вольфрамовая руда, и свинцовый блеск, и пирит. Рудник осваивается комплексно.

До Ревды добрались пленные татары. Часть из них приступила к обустройству своей жизни на ближайшие три года, а часть сразу приступила к работам на будущей железной дороге с Чусовой на Исеть.

А в Стерлитамаке продвинулись дальше. Там уже и город построен, и производство налажено. Производство магния с полным переделом доломита прямо на месте. Бурый уголь оказался расположен очень удобно: и близко к поверхности, и близко к реке. За угледобытчиками закрепили баржу, которая возит уголь в Стерлитамак, а лишний дальше по Белой и в Уфу, и в другие города.

В Агидели заканчивается строительство Дворца Культуры и Храма Общественного питания. А в Административном Дворце уже хорошо заметен четвертый этаж.

Отправили строителей на Молому под охраной роты солдат. К освобожденным рабам из последней партии добавили ильхамовских пленных. Как и всегда их снабдили всем необходимым для обустройства, для жизни и работы. За осень и зиму они должны построить для себя всю инфраструктуру и летом принять работников из Европы.

Наконец-то прибыла московская делегация по закупке пушек. Закупив у нас весной два образца, они отстреляли их у себя и изучили их тактико-технические характеристики. Даже с применением подаренного нами пороха им не удалось достичь результатов, которые они видели при демонстрации. Ни по дальности, ни по рассеянию. А уж при использовании собственной мякоти и подавно. Понять, почему так получается, они так и не смогли и приехали к нам с этим вопросом.

Ха-ха! Так мы вам и рассказали о двух наших вундервафлях: о согласованной картечи и металлическом стакане для нее. О точности стрельбы речь не идет, так что скрывать информацию о квадранте нет необходимости. Да и о сверхдальней картечи они также не догадываются. Так что вешаем им лапшу на уши о том, что и они со временем научатся-таки стрелять так же хорошо, как и мы. Да еще и порох мы им подарили не самый лучший. У нас есть и еще лучше. Но ведь они не могут не признать, что подаренный нами порох лучше их собственного. Так что учитесь и научитесь. Никакие секреты они так и не выведали.

А еще на Москве все удивляются, из чего наши пушки сделаны. Это и не бронза, и не железо. Все немцы в пушечной избе, включая Аристотеля, не знают, как такие пушки делать. Ну тут секрета нет, наши пушки отлиты из свиного железа. Просто мы умеем делать много свиного железа, а другие не умеют. Кстати, если москвичам нужна бронза для пушек, мы можем ее продать. Тоже по весу и в два раза дешевле, чем наши готовые пушки. Так что покупайте у нас бронзу и отливайте пушки сами. Но пушки такого качества, как наши, вам все равно не отлить. Вы только посмотрите на качество канала ствола наших пушек и загляните в любую свою бомбарду или тюфяк. Все сразу станет понятно. Но решать вам.

Приехали они заказать десять полевых пушек и еще одну большую осадную пушку. Мы напоминаем, что можем сделать пушку любого размера. И в два раза, и в три раза больше нашей большой пушки. Если закажете, через полгода будет готова.

Однако иметь пушки мало, нужно еще уметь ими пользоваться. Тактика применения огнестрельного оружия сильно отличается от тактики конной сшибки, копейного удара или наступления фаланги. Мы готовы дать царю Ивану бесплатные советы.

Наличие в войске пары десятков наших малых пушек с хорошими расчетами и достаточным огненным припасом делает это войско непобедимым в полевом сражении. Конечно, при условии, что у противника нет двадцати наших пушек. Если у противника пушки хоть какие-то есть, преимущество нужно именно по пушкам, а не по тяжелой коннице или пехоте. А тут наша одна пушка стоит трех других.

У Ивана полевых пушек нет совсем. Не будет и у его сына Василия. А в современной войне пушки становятся решающим фактором. Всего через тридцать лет наличие всего одиннадцати полевых пушек не бог весть каких тактико-технических характеристик позволит Константину Острожскому в пух и прах раскатать московское войско под Оршей. Одних убитых будет больше двух тысяч. Это событие на долгие годы остановит западную экспансию Москвы на рубеже Смоленска. А ведь ситуацию можно прямо сегодня перевернуть.

В ближайшие годы степь для царя Ивана не страшна. Ахмат мертв, с крымчаками у Ивана пока договор. Так что главное направление его внешней политики – западное. С Тверью да с Низовскими княжествами Иван разберется и без наших пушек. Низовские князья сами рвутся под его руку, а Тверской князь слаб и сопротивления оказать не сможет. Так что через пару лет Тверь вольется в Московское княжество. А вот дальше без наших пушек Москве продвинуться не удастся. Дальше Ливонский Орден и Литва с Польшей. А Ливонский Орден и литовцы это не Тверь и не Новгород. Крестоносцы и лыцари воевать умеют и любят. Это вам не купцы с наемниками. Конечно, пограбить Ливонскую и литовскую земли можно, вы это недавно в очередной раз проделали, но вот удержать… Так и ливонцы грабили Псковскую землю, и не раз. Еще не известно кто из вас за последние десять лет награбил больше. Так и будете грабить и разорять друг друга?

Это не та внешняя политика, которая действительно нужна Московскому княжеству. Московскому княжеству нужен выход на Балтику. Это даже важнее, чем завоевание Смоленска. Волоки на Днепр уже не играют важной роли в мировой торговле. Западная Европа плавает на восток по Средиземному морю. Наши корабли, плавая по Средиземному морю, постоянно встречают на нем не только венецианские корабли, что естественно, но и корабли английские и фландрские. Ближайшей, после Твери задачей Московского княжества должен стать Ругодив. Без нашей помощи, без помощи наших пушек вам биться за него еще лет двести.

Крепость на Нарове хорошая, вам она пригодится, так что штурмовать ее не нужно. Ее нужно взять осадой. Помощь к крепости может прийти только с запада, вот на запад и нужно повернуть ваши силы. Главное, что нужно понять – полевое сражение с любым противником – это, для обладающего хорошей артиллерией войска, подарок. Константин Острожский это поймет и выиграет. Если противник начал наступление на развернувшееся войско с артиллерией – он уже проиграл. Для победы нужны два важных условия: время для развертывания (артиллерия на марше – легкая добыча для врага), и менее важное – недопущение обхода с флангов и с тыла. В войне за Ругодив эти условия создать легко.

Вы сами выбираете время и место. Подготовившись на своей территории, вы выдвигаетесь на перешеек между рекой Наровой и морем и начинаете оборудовать позиции, отрезая Ругодив от остальной территории Ордена. Пока никто еще не понял, что с появлением артиллерии стены потеряли свое оборонительное значение. Для обороны позиций, оснащенных артиллерией, стены не нужны. Десять пушек, расположенных в узком дефиле в пол версты могут сдержать тысячу нападающих кавалеристов и неограниченное количество пехотинцев. Для обороны важна только скорость, с которой противник может приближаться к позициям. Наибольшая скорость у кавалеристов. Эффективная дальность наших пушек – пол версты. Вы это уже проверили. Десять пушек полностью перекрывают своим огнем фронт в полторы сотни саженей. Конники могут проскакать пол версты до наших позиций за три минуты. За это время каждая пушка может выстрелить даже с плохими пушкарями десять раз. Каждый выстрел дальней картечи это три десятка выведенных из строя кавалеристов, а ближней картечи – четыре десятка. То есть каждая пушка за эти три минуты, выстрелив десять раз, выведет из строя триста пятьдесят кавалеристов. Десять пушек – три тысячи кавалеристов. Иными словами, для того, чтобы хоть кто-то из кавалеристов доскакал до артиллеристских позиций, они должны скакать в три раза быстрее. Это само по себе невозможно. Но даже если бы это было возможно, для победы нужно было бы поставить на позиции не десять, а двадцать пушек.

Мы уже выиграли не одно сражение нашей артиллерией и можем авторитетно сказать, что этого не выдерживает никакая кавалерия. Уже после третьего, четвертого выстрела кавалеристы думают только об одном – как бы куда-нибудь спрятаться. Ведь еще живые скачут по трупам своих товарищей. Каждый выстрел выкашивает передних, и следующий ряд, если продолжает скакать вынужден скакать по трупам. По трупам самого переднего ряда за минуту успевают проскакать все, даже самые задние конники. Так что через минуту уже всему войску известно, что их убивают, причем довольно эффективно. А ведь им еще скакать и скакать до врага. Врага, то есть ваших артиллеристов, они еще и не видели. Так что ни в одном сражении ни одна наша пушка не стреляла больше пяти раз. Просто нужды не было.

Вернемся к Ругодиву. Если отступить от крепости на запад на версту и оборудовать позицию между рекой и морем, повернутую в обе стороны, вы не дадите ни защитникам крепости совершить удачную вылазку, ни помощи прорваться к крепости. Это значительно проще того, что сделал великий Цезарь в битве при Алезии. Вам ведь не нужно будет окружать крепость со всех сторон. Достаточно только одной стороны, с запада. С востока к ним помощь не придет. А две большие пушки, поставленные на побережье с востока и с запада от Ругодива, никому не дадут приблизиться с моря.

Поскольку времени у вас будет достаточно до подхода орденской помощи, предполье вы тоже успеете оборудовать. Задача войска, оснащенного артиллерией, максимально замедлить продвижение противника навстречу огню пушек. Ряды кольев, забитые в землю на расстоянии в сто-двести саженей от пушек, вполне достаточны.

Эта стратегия представляется удачной еще и в том отношении, что заставляет противника вас атаковать. Если вы, например, отправитесь воевать с Орденом на его территорию со своими пушками, вам трудно будет заставить рыцарей нападать на вас в том месте, где вы развернете свою артиллерию. А вот обложив осадой город, вы просто вынуждаете их на вас нападать. Ведь осаду нужно снять, они именно для этого сюда пришли. А для этого нужно нападать, и нападать непосредственно возле осажденного города.

Когда вы справитесь с Ругодивом, также можно будет поступить и с Ревелем, а затем и с Пернау. А Пернау - уже незамерзающий порт. После взятия Пернау задачу выхода Московского княжества к Балтийскому морю можно будет считать решенной лет на сто.

Для удержания этих крепостей вам придется оснастить их хорошей артиллерией. Взять пушки вам больше и негде, как только у нас. Кто же вам их продаст. Вот в этом наша выгода – мы продадим вам десятки наших пушек, столько, сколько вы сможете оплатить. Цены вам известны. Причем в крепости большие пушки не нужны, а маленькие дешевы.

Выйдя к морю, вам придется строить морской флот и оснащать артиллерией и его. И опять пушки придется брать у нас. Во-первых, больше негде, а, во-вторых, наши пушки лучшие. И опять нам выгода. Так что не думайте, будто мы заботимся о вашем благополучии. Ваше благополучие есть всего лишь условие нашего благополучия. Если наши советы окажутся плохими, вы не купите у нас много пушек, и мы не получим той выгоды, которую хотим получить. А мы хотим получить выгоду. Именно о своей выгоде мы и заботимся.

А еще мы можем продавать вам ручные пищали с кремневыми замками. Таких пищалей у вас нет. Их и в мире-то почти нигде нет. Одна пищаль за десять холопов.

Мы надеемся, что вы запомнили то, что здесь услышали, и правильно передадите вашему царю Ивану. Но если запомнили плохо, пришлите ваших воевод, мы научим их воевать с применением артиллерии. А это нужно уметь, иначе артиллерию у вас просто отобьют, и вы останетесь ни с чем.

Теперь о сделке. Мы готовы продать вам то, что вы просите прямо сейчас, и десять полевых пушек и одну осадную пушку. Такое количество пушек на продажу у нас имеется. Как только вы доставите нам оплату, получите пушки. Обмен произведем в Казани, когда вы будете готовы. Малая пушка, как и раньше, шесть пудов, большая – тридцать один. Цену мы вам называли: по сто холопов за пуд. Итого девять тысяч сто человек.

- Так, когда вы будете готовы?

Опять начался торг. В прошлый раз мы уступили почти двадцать процентов. Подвигаемся в цене и на этот раз. Сторговались на семь с половиной тысяч человек. Семь – с половиной – тысяч – человек! Хотя вообще-то для москвичей это не так уж и много. Только в 1481 году Москвичи захватили на западе полон аж в сорок тысяч человек. Конечно, так бывает не каждый год, но все-таки.

Такое количество до ледостава им точно не собрать, так что главная сделка будет по весне. Но что-то они очень хотят получить уже в этом году. Что же, мы согласны. Как только привезете в Казань оплату, так и получите столько, сколько оплатите.

Настало время очередного Большого Совета. Седьмого.

— Вот и еще год прошел с нашей последней встречи. А с момента последнего утверждения цен и зарплат прошло целых три года. Настало время снова подправить то, что уже было принято и устарело. А главное добавить в эти списки то, чего раньше не было. За три года появились и новые профессии, и новые товары, и новые услуги. Ну это вы делать уже научились, так что сделаете быстро.

Главное же на этом Большом Совете другое. Уже два года Казань живет под нашим руководством. В Казани оказалось слишком много тех, кто никак не хочет становиться нашими товарищами. Слишком много там тех, кто принципиально не хочет трудиться, нарушает наш главный закон – не работают, но едят. А где взять еду не работая? Только отняв или украв у других. Наш разбойный приказ таких ловит, советники их определяют в тюрьму. Есть уже такие, кто попал в тюрьму по третьему разу. По нашему закону срок таким рецидивистам каждый раз удваивается, так что сидят они подолгу. А вот нужно ли нам, тем кто принимает наш главный закон как свой, чтобы такие упорные нарушители нашего главного закона продолжали жить среди нас?

Мы живем в лучшей в мире стране. В лучшей в мире стране для тех кто хочет и любит работать. В нашей стране работа есть для каждого. Причем практически каждый может получить работу по душе. Хочешь – паши или сей, хочешь шей или готовь обеды, хочешь плавай на корабле или работай на станке, хочешь строй дома или выплавляй металл. А если люди тебе доверят, будешь советником. Нельзя только не делать ничего.

В нашей стране нет ни одного голодного. Среди наших товарищей – точно. И среди тех, кто, может быть, еще не стали нашими товарищами, мы тоже голодных не знаем. А если узнаем, то дадим работу и им. А все получившие работу от княжества всегда едят досыта. И такой страны больше нет нигде. Мы должны все время это помнить.

Везде в мире есть не только голодные, но и умирающие с голоду. Вы все это прекрасно знаете. Вам тоже пришлось хватить лиха. А у нас таких нет и быть не может.

Даже в самый первый год после освобождения из рабства, даже если ему не повезло, и он пока живет в нашем бараке, этот освобожденный живет лучше, чем большая часть людей всего мира. Даже в наших бараках деревянный пол, застекленные окна, печи с дымоходом. Наш барак даже не сравнить с землянкой, которая топится по-черному, настолько он лучше. А ведь в местах, где есть зима, в таких землянках сегодня живет подавляющее большинство людей. К сожалению, в Казани и на Вятке пока еще не все живут так, как в наших бараках. Но это их выбор. Пройдет время, и они поймут, что лучше жить в нормальных домах. И мы поможем им такие дома построить.

Но давайте посмотрим не на бараки, а на наши настоящие дома. Особенно на наши многоквартирные дома. В трехэтажных домах уже даже и печек нет. Вчера вы все ходили в наш новый квартал на экскурсию. Мы поставили себе задачу, поселить в такие дома всех желающих. И мы эту задачу решим! Не завтра, на это уйдет несколько лет. Какое-то время в первый год после освобождения наши новые товарищи по-прежнему будут жить в бараках. Уж больно быстро мы решаем нашу вторую главную задачу. Но теперь во всех городах мы будем строить только такие трехэтажные дома. Для всех. Пока не придумаем дома еще лучше.

Вы все оказались здесь из разных стран. Вспомните, есть ли в ваших странах такие удобные дома. Хотя бы у правителей этих стран. Есть ли у тех правителей водопровод и туалет? У князей и королей. А у нас водопровод и туалет скоро будет у всех. У всех!

Мы живем в наилучшей стране!

Как мне представляется, самым страшным наказанием для жителя нашей страны должно быть лишение права жить в нашей самой лучшей стране. Такое наказание хуже смерти. Настало время ввести такое наказание. Для неисправимых.

Любой человек может оступиться. Нормальному человеку одного раза должно хватить, чтобы исправиться и никогда больше преступлений не совершать. Каждому человеку нужно давать возможность исправиться. Наверное, можно давать такую возможность и для оступившегося второй раз. Хотя второй раз уже трудно так назвать, видимо, второй раз это уже проявление системы. Но третий раз это уже точно система. Тому, кто третий раз совершил преступление, среди нас не место. Такой человек не имеет права пользоваться жизнью в лучшей в мире стране. От такого человека нужно избавляться.

Проще и надежнее просто лишить его жизни. Но я предлагаю так не поступать. Я предлагаю таких людей высылать из нашей лучшей в мире страны без права возвращения. Я предлагаю отвозить таких людей вниз по Волге ниже устья Самары километров на сто и отпускать на левом берегу. Отвозить можно на Самой Большой Шхуне или на танкере, которые ходят вниз несколько раз в год.

Проект такого закона Юстиции приказ подготовил.

Пришел отчет из Оренбурга. За прошедший год в основном на месте обустроились. Работы начаты по всем направлениям. Мясокомбинат строится. Лесопилка построена и пущена. Дорога с Белой на Оренбург прокладывается. Экспедиция на Илецкий соляной купол вернулась. Соль нашли, дорогу наметили. Дорога довольно ровная – степь. Работы по ее прокладке будет немного.

Пленные татары Ибака прожили в Оренбурге все лето. Свой хлеб отрабатывают. Куда их отпускать, понятно. Отпустим, как только будет команда. Разведка дошла до Орского прохода и дальше за Губерлинские горы. Место для боевых действий удобное, особенно в Орском проходе. Можно просто не пропустить нападающих через проход, а можно расстрелять там пару тысяч, закупорив проход с обоих концов. Шести пушек для этого будет достаточно. Однако имеющихся десяти пушек и для защиты Оренбурга, и для боя в Орском проходе недостаточно. На выходе из прохода оставлен пост. Обследовали местность на север и на юг от прохода. Продвигаться войску там очень неудобно. На это командир пойдёт только если будет знать, что в проходе его ждут.